А на таких вот, как этот мой сегодняшний собеседник – бодрый, курящий, выпивающий изредка, и неунывающий хохмач-балагур, ветеран железнодорожных войск Советской армии, восьмидесяти двух без малого летний майор в отставке Пётр Петрович Трясцын. Это такие как он в послевоенные времена восстанавливали разрушенное, строили все великие и комсомольские стройки на сети железных дорог нашей необъятной родины – СССР и не только. Мы, и более молодые граждане России, давно забыли (а кто-то и не знал) кому мы обязаны тем, что ездим куда нам угодно по железным дорогам; привыкли. А ведь это он и такие, как Трясцын, предоставили нам такую возможность. Нам не стоит забывать об этом.
ВОЙНА — КОЛХОЗ — МЕХБАТ.
Судьба Трясцина, можно сказать, «стандартная» для послереволюционной Советской России – родился в многодетной семье крестьянина в 1929 году. Свидетелем «классовых боёв» в башкирской деревне по молодости лет не был – да и семейство бедняка с пятью детьми явно не было предметом «раскулачивания», так что Бог миловал. В школе учился, по его словам, неплохо, и с малолетства был приобщён к любому крестьянскому труду – первый помощник матери был всегда. Поэтому когда грянула Великая Отечественная и отца, а позже и старшего брата отправили на фронт, стал Петя главным кормильцем – поильцем всей своей семьи: ведь на таких вот пацанах всю войну и держалась советская деревня. Уже 25 июня 1941 года председатель колхоза ставит мальчишку на пастбище телят, а в 41 – 42 годах Пётр уже отвечает за коров всего колхоза. До конца войны наш герой трудился ездовым на лошадях: возил дрова, сено и все грузы, которые требовались хозяйству. Эта трудная и ответственная работа в Великую Отечественную войну малолетнего мальчишки оценена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов»…
Труды парня в родной деревне, по его словам, научили ответственности, исполнительности. «А жить у нас было неплохо – огород был, работали на земле все – матери помогали, поэтому уж картошки-то было вдоволь…» — так рассказывает Пётр Петрович о том, как выживали в войну в деревне. «Муки-то мало совсем было – так молотили жёлуди и добавляли в муку, потом пекли. Ничего так хлеб получался». А ещё была коровёнка и, стало быть – молоко. Зелени – полный огород; так что прожили хорошо и голодными не бегали.
Вот ведь как бывало в одной и той же стране в то время – где голодно, а в глубинке благодаря трудам, и Бог миловал…
Миловал Он и родителя – раненый отец, всё же, вернулся с войны, как и старший брат – капитан, правда, без ноги. Не каждой семье так везло, не каждой.
Тут-то и превратился пацанчик в подростка — потянулся к учёбе, закончил после девяти классов школы бухгалтерские курсы, т.е. «стал человеком» враз: между прочим, проявил тогда целеустремлённость — одно из своих многочисленных положительных качеств…
В 1950 году призван в Советскую армию, в 14 железнодорожную бригаду, в город Баку. Осматриваться по прибытии не пришлось – сразу учли бухгалтерскую «направленность» и в роте поставили писарем. «Курс молодого бойца» у него был свой, особый. Вскоре – он уже писарь продовольственной службы отдельного мехбата в Баладжарах. Не пришлось парню прикасаться к кубометрам и рычагам строительной техники – все труды его были в продовольственной службе, разумеется, на виду у командиров. Пётр Петрович особенно не распространяется об особенностях его работы в службе, но всем известно кого именно там держали – добросовестных, исполнительных, смышленых, дисциплинированных и не болтливых парней. Так что всё, по-видимому, совпадает – это про него, нашего героя!
ОТ НУЛЕЙ — К ОТЛИЧНЫМ РЕЗУЛЬТАТАМ.
Вполне логично выглядит поэтому, включение рядового Трясцына в список трёх лучших солдат батальона, имевших образование 9 классов, которым предложили поступать в Ленинградское Ордена Ленина Краснознамённое училище военных сообщений имени М.В. Фрунзе. Отказываться тогда было не принято – поехали. Впервые самостоятельно и в качестве старшего Петру пришлось ехать в пассажирском поезде, самостоятельно питаться на выданные продпутевые деньги. Молодёжи, конечно же, хотелось чего-нибудь вкусненького – а тут, на Кавказе, даже фруктов не видели. Но вот на ближайшем же разъезде Хачмаз видят – бабуля продаёт яблоки: решили взять ведро за десятку. А она предлагает солдатикам два – за пятнадцать: т.е. начали было на перроне торговаться. Но вдруг «нарисовался» милиционер и начал было «цепляться» к бабке: мол, торговля незаконная, и прочее. Тут солдаты за бабульку-то вступились – «Отстань, говорят – по добру – по здорову…», и другие слова, видимо, тоже добавили. Милиционер оказался с головой – плюнул, и ушёл. Не стал с солдатами желдорбата связываться, а бабулька на радостях отдала группе Трясцина оба ведра яблок вместе с пятнадцатью рулями… Со смехом вспоминает ветеран как ели эти яблоки, нахваливая, до самого Питера.
В училище на знаменитую реку Мойку номер 96 добрались без приключений. Они с Петром начались, тогда, когда начались вступительные экзамены. По тогдашнему положению солдат брали и с девятью классами, но знаний всё равно было маловато. И курсы бухгалтеров тут мало помогли — «успехи» были «аховые»: русский язык – «1», алгебра – «3», а «общий балл» — смеётся Пётр Петрович, стало быть, четыре… На мандатной комиссии начальник училища генерал Тиссон строго спросил у солдата: «Куда хочешь поступить?», на что рядовой Трясцин смело заявил, что, мол, на военные сообщения – самую «лакомую», как всегда считалось, службу в Советской армии. Но генерал имел свой, очень точный взгляд на товарища Трясцина, и предложил ему учиться на специальность, которую уже на следующий год сняли из учебного плана училища – «Гражданские сооружения». Так он стал курсантом последнего набора на очень интересную и нужную в войсках специальность.
Ротными командирами во время его учёбы были майоры Дженджеруха и Хоботов, командирами взводов – офицеры Почекунин и Корнев. Командиром батальона курсантов был подполковник Бондарев, а будущий комбат последующих поколений курсантов В.Р. Новиков, был ещё капитаном… Командиров своих вспоминает с любовью и уважением: это были офицеры, хорошо понимавшие сложность учёбы таких вот сельских и прочих ребят, не получивших достаточного образования, но имевших большое желание учиться и стать офицерами.
Курсант Пётр Трясцин в училище проявил себя достойно, поскольку все его вышеупомянутые качества тут пригодились. Это хорошо видно по динамике его результатов в учёбе: если первый курс он закончил кое-как, то на втором он уже «ударник», а на третьем – «отличник»! Училище закончил по второму разряду: тогда такая была система оценок выпускников (получил одну тройку!), причём Дипломов выпускникам с образованием девять классов, не давали, а выдавали Удостоверение об окончании военного училища! Так что специальность «Техник-строитель» он получил, а среднюю школу-то пришлось заканчивать уже… в Омске, будучи командиром взвода.
Однако же, мне удалось немножко «разворошить» его спокойное и гладкое повествование о пребывании на Мойке 96: ну не верилось мне, что молодой и шустрый Петя ни разу ничего не учудил… Конечно, я не ошибся: «Да было разок одно шутейное дело» — с улыбкой вспоминает ветеран. А дело было в том, что курсанту Трясцыну поручили сделать новый список вечерней поверки роты. Ничего такого, вроде, сложного. Берёшь бумагу, и пишешь личный состав повзводно, согласно строевого расчёта и по алфавиту. Он так и сделал. Только было одно, маленькое «трясцинское» «но»: он решил ради хохмы записать всех с «птичьими» фамилиями вместе. Таких в роте оказалось человек четырнадцать, а старшина долго не мог понять, почему это рота вся погибает от смеха на вечерней поверке. Т.е., далеко не сразу эта хохма дошла до ротного начальника: потом начали выяснять, кто это так список сделал. «Разоблачили». Курсант Петя Трясцын вначале удивлённо хлопал ресницами – «Да я ж случайно как-то…» — потом «сдался». Начальство, уж не говоря про роту, его шутку оценили – наказывать не стали…
ПРОВЕРКА ТРАССОЙ.
Распределение получил в Свердловский корпус, почти на родину. Тут же успел жениться на студентке Аннушке – верной подруге на всю жизнь. В Омской железнодорожной бригаде получил назначение в 67 отдельный мостовой железнодорожный батальон (расформирован в 1956 году) командиром взвода. Штаб находился на станции Татарская, а задача была серьёзнейшая: электрификация железнодорожного направления Москва – Байкал на своём участке. Командир батальона был подполковник Чевганов – строгий, требовательный начальник. Позднее ушёл на повышение в Минскую бригаду на должность заместителя командира. Служил Пётр Петрович в этом батальоне два года — пройдены станции Карапузово, Москаленки, Макушино и сотни километров пути обрели электрическую тягу… Потом выдвинули на зампотеха роты, а затем перевели в 1955 году в 132 мостовой батальон, который находился на ст. Карбышево, на мостовой взвод. К тому времени молодой офицер уже был «тёртым калачом» — никакая работа уже секретом не была. Через год пришлось пережить знаменитое сокращение вооружённых сил, хотя железнодорожные войска, вроде бы, как созидателей, могли бы не трогать. Но тронули, и ещё как! Увольнению были подвергнуты почти все офицеры, у которых выслуга вместе с Великой Отечественной войной была больше двадцати лет. Увольняли так же тех, кому не было сорока лет, причём без пенсии. Сколько тогда было трагедий по войскам, по-видимому, так никто и не подсчитал – никому это и не было нужно. Сам припоминаю, что в 1956 году состоялся так называемый «Золотой выпуск» из училища – всех выпустили на «гражданку». Сам разговаривал в 1968 году с таким вот, «золотым». Все тогда, желавшие остаться в Ленинграде, были «разобраны» по предприятиям города прямо у парадного подъезда.
«Молодёжи» с выслугой до десяти лет тогда повезло – их оставили на службе; так что наш герой продолжил свою карьеру, став уже квалифицированным мостовиком. Руководил лесопильным полигоном, со своим взводом изготавливал деревянные конструкции. После этого был направлен в Тавричанку, под Омск – на должность зампотеха мостовой роты, а немного позже к известному ротному командиру Гапочке – однокашнику по училищу, который тогда уже «рулил» подразделением после окончания военной Академии тыла и транспорта: между прочим, поступил туда без экзаменов сразу после училища, как отличник — вот где была школа! Этого своего командира наш ветеран помнит всегда – талантливый и умный производственник затем служил в Омске, Свердловске, преподавал в академии.
А старший лейтенант Трясцын рос профессионально на объектах народного хозяйства: это были вторые пути участка Омск – Иртышская (1955 – 1958 годы), а затем – на Всесоюзной ударной комсомольской стройке – железнодорожной линии Абакан – Тайшет.
Причём, его «грузили» очень ощутимо – «тянул», потому что… В то время мостовой батальон выполнял и путевые работы, в том числе балластировку пути.
Работы очень тяжёлые, вредные. Например, выгрузку балласта из полувагонов Пётр Петрович до сих пор вспоминает с ужасом: «Представляешь – полувагоны с асбестовым балластом – это просто дрянь как материал для балласта. Пыли половина. Но другого нет, и рота выгружает». Процесс опасен был тем, что делалось это на ходу вертушки, на малой, километра 3-5 в час, скорости. По четыре солдата с каждой стороны вагона должны были открыть люки ударами ломиков, чтобы балласт высыпался. Какая при этом была пыль – можно и сейчас догадаться, а головки рельсов не засыпались. Особенно «везло» тем воинам, которые были обязаны зачищать вагоны изнутри: без водовозки эту работу делать было нельзя – люди просто обливались водой. Респираторов не хватало – обычно их применяли только при выгрузке цемента, так что солдаты после выгрузки напоминали приведений. Пока не обмоются водой с водовозки и не вытрясут обмундирование… Что говорить – тяжело было. До сорока вагонов за час приходилось разгружать! В те времена на таком никудышнем балласте путь стоял до самой Иртышской! Щебёночный балласт стали применять гораздо позднее, уже на новой стройке – Абакан – Тайшет.
Или вот замечательный пример трудовых будней: работает Пётр Петрович со взводом на станции с поэтическим названием – Колония. Взвод не какой-нибудь – 120 с лишком человек, которым поставлена задача выполнить отделочные работы в здании тяговой подстанции. Проза, в общем. А вот – поэзия: народ весь – кавказско – среднеазиатский, половина — настоящее хулиганьё, в общем «сливки» батальона. Вдобавок, пополнение прибыло из сокращённых частей внутренних войск человек 15, часть из которых — «борзые» до невозможности, наглые и… ничего не умеют! Один из «ВВшников» – Вася Долгиев так и сказал: «Товарищ старший лейтенант – я работать не буду!». Ну, мало ли не желающих работать – пришлось искать к нему «ключ» — и он был найден. Поскольку взвод дислоцировался отдельно от батальона, всё обеспечение приходилось организовывать самостоятельно. Дело хлопотное и требует затрат времени: когда же работать офицеру? И поручает старший лейтенант заниматься обеспечением своего взвода этому самому Васе – ему даётся машина ЗиЛ-164 с шофером, и они вдвоём начинают возить продукты из воинской части артиллеристов, где взвод Трясцына стоял на довольствии. Туда – сюда – 120 километров, но никогда и ни разу сбоев «экспедитор» Вася Долгиев не допустил. Всё всегда было привезено полностью и без потерь – как сказал бывший командир — «Работал Вася как Бог!». Вот и пример подхода к такому сложному, «ершистому» подчинённому: а ведь можно было встать «на принцип», но Пётр Петрович сумел для пользы дела решить вопрос совсем подругому…
На станции Колония у взвода было неплохое жильё: была казарма с водяным отоплением. Соответственно завозили достаточно угля для небольшой котельной – запас был в несколько вагонов. И вот новоявленный «экспедитор» задаёт вопрос командиру — мол, не нужно ли мясо? А с этим делом в этом большом взводе было не слишком – часто довольствовались тушёнкой. Не далеко от станции, в Калачинской, как оказалось, имелся какой-то мясоперерабатывающий завод – рабочие сами предложили такой обмен. Пётр Петрович решил для улучшения питания личного состава «прикрыть глаза» немножко на такое нарушение, а его «экспедитор» Вася самостоятельно организовал эту операцию. Килограмм пятьсот угля поменял на свиную тушу… Хватило, правда, на один день – зато запомнилось надолго.
Была тогда у него на этой самой Колонии одна проблема – полтонны картошки, лежавшей на полу в какой-то комнатке в столовой, сгнило. Ну, ничего особенного – бывает. Но надо же составлять акт выбраковки, ждать представителя продовольственной службы, его подпись, утверждение, и прочее. А времени-то нет; но тут прибывает председатель местного колхоза и предлагает: «Ты мне угля – я тебе картошки молодой – вот, уже поспела – копай. Вес на вес». Как не согласиться? Нагрузили быстренько туда полтонны угля – оттуда, покопавшись как следует – полтонны молодой картошечки. И всё бы замечательно, но прибыл начальник продслужбы: знает ведь, что картошка сгнила. Но… не находит её. Начал задавать вопросы, типа: « А где гнилая картошка ваша?». Но Пётр Петрович разводит руками: «Нету у нас никакой гнилой картошки, и всё. И ничего мы и не думали списывать…». Ходил, ходил начальник – видит, что только молодая. Но откуда она никто не признаётся, а гнилой нет. Так и уехал в размышлениях…
НА УДАРНОЙ КОМСОМОЛЬСКОЙ СТРОЙКЕ.
Для всех тех, кто побывал на этом сложнейшем в то время, самом важном транспортном объекте СССР – трассе Абакан — Тайшет, это незабываемые годы. И для Пётра Петровича – тоже. Тут, уже в 74 отдельном мостовом железнодорожном батальоне 19 бригады на станции Мана (комбат – подполковник Мостович), старшему лейтенанту с восьмилетним стажем доверяют в 1963 году мостовую роту, человек в двести. Рота Трясцына трудилась на строительстве моста через своенравную и иногда очень полноводную реку Мана на 244 километре, где ей были поручено возведение трёх опор. Речка была – не подарок: брошенная в воду палка плыла быстрее, чем человек шёл по берегу, и очень неохотно замерзала зимой. До дна промерзала не везде, что очень усложняло замысел командира роты, согласованный с главным инженером и комбатом, по устройству котлованов под фундаменты опор способом вымораживания. Против выступали политработники – хотели, чтобы личный состав занимался боевой и политической подготовкой.
Конфликта не произошло – производственная надобность «пересилила» — начали выбирать лёд из двух котлованов, размером 6 х 9 метров. Получалось, но изредка были прорывы воды. Ликвидировали забивкой пробок и откачкой воды. Кропотливая, опасная и тяжёлая работа мостовиков имела целью добраться до дна реки во льду и выдолбить отбойными молотками котлованы под монолитные фундаменты опор, глубиной четыре метра. Лёд можно было выдалбливать на глубину не более 10 сантиметров с паузами для намораживания льда – иначе прорыв воды был неминуем. К январю два котлована были готовы и мостовики Трясцына оперативно соорудили опалубки, связали арматурные сетки и успели забетонировать фундаменты опор. Но, как водится – времени не хватало – приближалась весна, и вода начала заливать котлованы – «Андижанцам» работёнка появилась (это насосы такие были замечательные). Нужно было срочно предъявить проделанную работу по фундаментам инспектору отдела капитального строительства (ОКСа) – иначе нельзя было продолжать работу по монтажу опор. Но вода прибывала! Попробовали интересное решение: соорудили вокруг опалубки траншею во льду и забили её глиной, чтобы вода не проходила в котлован. Откачались, работу предъявили и начали монтаж. Две опоры сумели смонтировать и забетонировать, причём одну – способом подводного бетонирования! Третья была проще – её не заливало…
После этой «эпопеи» ротного командира капитана Трясцына вместо «антимеханизатор» в батальоне стали звать «рационализатор». Деятельность ротного в ту зиму признана была рационализаторским предложением с большим экономическим эффектом, ввиду чего он получил приличное по тем временам вознаграждение — 120 рублей. И как же по-инженерному интересно, квалифицированно он сейчас об этом рассказывает – хоть учебник пиши!
К сожалению, в службе ротного командира всегда присутствовали множество трудностей разного рода: ведь «на шее» у него были живые, часто не слишком дисциплинированные люди. И, хоть в подобном подразделении главными критериями успеха считались производственные показатели ( а они были высокие), но всегда были ещё множество других – и дисциплина с охраной труда, и соцсоревнование с воспитательной работой. Да что там говорить – масса, масса работы у ротного была всегда. И — огромная ответственность, как тогда говорили – перед КПСС, за всё.
…Удар командир роты получил как обычно – неожиданный, откуда его, конечно, не ожидал. Назначенный от его роты патруль на станцию Мана в составе лейтенанта Халтурина и двух солдат употребил спиртные напитки, потом подрался с новыми «друзьями» из местных жителей, и был сильно побит…
Этот факт стал причиной серьёзных разбирательств, в ходе которых в мостовой роте капитана П. Трясцына были «выявлены серьёзные недостатки в проведении воспитательной работы с подчинёнными»… С такой формулировкой опытного и работоспособного командира сняли с должности и назначили с понижением – он стал начальником службы строительно-восстановительных материалов (СВМ) батальона.
ЕГО ВКЛАД В ТЫЛОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ.
«После ухода с роты человеком стал!» — утверждает Пётр Петрович со смехом. Понимаю его юмор, а всё-таки чувствую, что обида до сих пор присутствует. Ведь мог бы, мог ещё работать и работать. Но — не было доверия, и в этом всё дело. Что ж, доверие начальникам в голову не заложишь – это было их право снимать или ставить. Во всяком случае, таланты капитана Трясцына вполне пригодились на новой должности – ведь опыта ему было не занимать. Тут, уже на новой работе, он вновь встречается и решает многие вопросы вместе со своим однокашником по училищу – Гусевым Иваном Васильевичем, с которым в последствии, дослуживал в Тюменской бригаде.
Петру Петровичу, по его словам, везло на командиров: подполковники Толстов, Веселов и Католиков – все те командиры, под началом которых ему довелось служить в батальоне на службе СВМ. Эти люди понимали важность и нужность работы службы, всегда помогали и поддерживали его старания по всестороннему обеспечению батальона. Можно считать, что повезло на начальников Петру Петровичу! Не всем, к сожалению, так везло…
По окончании строительства трассы Абакан – Тайшет офицера Трясцына вместе с бригадой перевели в Тюмень, где назначили заместителем начальника базы материально-технического снабжения (МТС) – это была его последняя, наиболее важная для страны транспортная стройка – железная дорога Тюмень – Тобольск – Сургут. Тут Трясцын тоже не ударил лицом в грязь – стал начальником филиала базы МТС в Горнослинкино, затем – на разъезде Выйский – всё ближе к основным «боям» нашей бригады. В 1975 году он был назначен в отдел снабжения Управления Тюменской железнодорожной бригады, где служил до самого увольнения в запас.
Тридцать три года отдано службе в славных желдорвойсках, но ещё десять лет он работал в бригаде на должности гражданского специалиста – всё продолжал быть востребованным.
Пётр Петрович не получил орденов – только медаль «За отличие в воинской службе», а так же юбилейные медали и «За безупречную службу в вооружённых силах СССР». Всё, как у всех, не считая, конечно, медали за военное детство и совсем не детский тогда труд – «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов». Душа в душу пятьдесят лет прожили с любимой супругой Анной Степановной, ушедшей из жизни восемь лет назад…
У него семь внуков (!) и ещё больше – восемь (!!!) правнуков. Счастливый человек – ничего не скажешь! Всё — почти как у всех офицеров. Но только почти…
