О встрече с одним из ветеранов железнодорожных войск, начинавших свою службу в тяжелейшее послевоенное время, захотелось написать потому, что жизнь и служба майора в отставке Гусева Ивана Васильевича – это неизвестный нам пример служения Родине. Так служили очень многие из того, уже почти ушедшего поколения: их путь в службе и жизни, по идее, и есть история наших войск послевоенного периода. Большие трактаты с общими, впечатляющими цифрами итогов трудов воинов-железнодорожников, книги по истории наших войск, написанные профессионалами и большими начальниками, конечно же, нужны. Однако, за ними совсем не просматривается человек-труженик, не получивший высоких званий и орденов, своим трудом и опытом в невыносимо тяжёлых, местами, условиях, способствовавший высокой служебной карьере других, и оставшийся в благодарной памяти своих подчинённых и простых солдат…
КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН.
Иван Гусев – сын солдата первой мировой войны, крестьянина из Рязанской области, родился в 1928 году не далеко от нынешнего Гусь-Хрустального, и был шестым ребёнком в семье.
Через два года отец погиб, оставив тридцатишестилётнюю беременную жену с детьми в самое голодное время. В этой драме начала жизни Ивана Васильевича был только один положительный момент: отец перед смертью успел перевезти семью на новое место жительства в райцентр, где неграмотная мама устроилась на работу уборщицей. А дальше ей пришлось бороться с тяготами и невзгодами самой. Насколько, всё же, это был сильный человек, можно судить по результату её жизни: все дети Гусевых, не взирая на голод и настоящую нищету, выжили, никто не пострадал и не попадал в места лишения свободы. Мать, выбиваясь из сил, мыла полы, поскольку больше ничего не умела, дети были «пристроены» каждый к своему делу, но кушать хотелось. Однажды, вспоминает Иван Васильевич, сговорились с дружком сбегать на чужой огород и накопать морковки, чтобы утолить голод… Слава Богу – не поймали. Бог миловал и в Великую Отечественную – большое семейство никуда не было эвакуировано, но ничего страшнее артиллерийской канонады и близких разрывов бомб вблизи их места жительства, Гусевы не испытали. Немецкие войска были остановлены Красной армией как раз неподалёку. Что имела в виду мама, говоря о том, что они «выжили только благодаря Советской власти», её пожилой сын до сих пор не знает, но считает, что было именно так. Более того, все дети их семьи «стали людьми», получив то или иное образование. Старшая сестра Анна, закончившая музыкальный техникум в Рязани, затем училась в Киевской консерватории и стала оперной певицей. Её голос покорял зрителей на сцене Донецкого оперного театра и был известен далеко за пределами Украинской ССР. Хорошими специалистами впоследствии стали и все остальные братья и сёстры Ивана Васильевича. Сам он, правда, в учёбе не слишком преуспел – кое-как закончил 7 классов, но какая учёба, если сплошной голод?! Думаю, что нам сейчас это состояние очень трудно себе даже представить, а тогда, во время войны и после неё было так. Удалось «по знакомству» ( позже это назвали «по блату») устроить постоянно голодного пацана учеником токаря в паровозное депо в городке Тума, недалеко от райцентра. Учиться стало совсем не с руки, у станка в глазах темнело от голода. Для поддержания семьи занимался ловлей раков в речке километрах в девяти от дома, а младший брат продавал их на станционном базарчике. Так он помогал выжить семье и маме целых три голодных года, мечтая о том, чтобы быстрее забрали в армию. Надежды были только на то, что там, хотя бы, будут кормить… Однажды, будучи направленным в командировку во Владимир для работы в депо, наелся баланды, сваренной из лебеды – по пути от станции Тума, сидя на подножке вагона, его всё время рвало: отравился пацан этой «едой», попал на десять дней в больницу. Так и кончилась его командировка…
Но нужно было закончить девять классов, а учиться сил не было, и восьмой он остался на второй год. Но давление было сильным, и молодой Ваня заявил, что в восьмой не пойдёт! Тогда ему сказали идти в девятый, и он его… закончил! Как же потом, по его словам, эти «дыры» в образовании ему мешали…
ПЕРВЫЕ ТРУДОВЫЕ УРОКИ НА ТРАССЕ ИВДЕЛЬ – ОБЬ.
…Но это было потом; а в конце 1948 года, наконец-то, Ваня попал в солдаты, причём в железнодорожные войска, куда специально отбирали парней, работавших на железной дороге.
До города Горького их везли в пассажирских вагонах, далее – до Серова – в эшелоне, состоящем из вагонов – телятников с нарами и без печек, хотя на улице был уже поздний сентябрь. Т.е., всё было по-фронтовому. Ехал эшелон целую неделю, и народ стал подмерзать. Наконец прибыли в Серов, где располагался штаб железнодорожной бригады. После бани начали переодевать в невиданные одежды: хлопчатобумажное обмундирование, яловые сапоги, выдали шинели, вещмешки, головные уборы. Никакой учёбы не было вообще: солдат распределили, погрузили в грузовой автомобиль и стоя, человек сорок – не меньше, Иван поехал служить в первый свой 229-й путевой железнодорожный батальон, держась за своих товарищей…
Два слова нужно сказать о том, что бригада эта только формировалась, но задачи уже были поставлены серьёзные. В частях было очень мало офицеров – даже командиры взводов, как правило, были сержанты и даже ефрейтора. Командира части подполковника Ткачёва увидели впервые очень не скоро.
Ничего для них, конечно, никто не приготовил: всё надо было строить самостоятельно. Но роту молодых солдат сразу же отправили на объект работ, которым оказалась станция Вагранская – от Серова на Юг, в сторону Нижнего Тагила. Там они должны были вместе с ещё одной ротой более старшего призыва заниматься расширением станции. В роте офицер был только один – зампотех, остальные командиры были сержанты и сверхсрочники, причём в то время существовал приказ о том, что они вместе с солдатами были не обязаны работать. Отвели на работу, и… свободны. В скорости этот факт сыграет злую шутку с нашим героем…
Октябрь 1948 года был холодным. На Вагранскую солдат повезли на железнодорожных платформах (!), выдав дырявую палатку без подпалатника, несколько пил, топоров и немного гвоздей. Задача – немедленно обустроиться и начинать сооружение земляного полотна под будущие станционные пути. Правда, не было ничего для обустройства и утепления палатки, в том числе элементарной печки. В лесу солдаты заготавливали жерди и из них строили каркас палатки, нары и всё остальное – благо, что были гвозди. Так же, тоже не утепляя, делали своё жилище и солдаты роты, прибывшей раньше, однако результат был тот же: спать было можно только в одежде и обуви (не было даже одеял и постельного белья), а повернуться на другой бок все 45 человек могли – смешно сказать, только по команде…
В палатке была и столовая, где была сооружена большая печь, и вмурованы котлы для приготовления пищи. Надежды рядового Гусева на прекращения голодухи, к сожалению, не оправдались: питание было никудышнее! Слушать это тяжело, но надо рассказать, чем же тогда кормили солдата желдорвойск на трассе: в основном, …водой! В качестве «первого блюда» была «баланда» с солёными огурцами и некоторым количеством какой-нибудь крупы («рассольник»), на второе повар варил воду с другой крупой. Ещё были соль и сахар в ограниченном количестве. Иногда повар мог уронить в котёл свой «осветительный прибор» — керосинку; ведь освещения не было. Тогда его «деликатесы» приобретали совсем особый, керосиновый вкус: но ели и такое. Спустя годы Иван Васильевич делает обоснованный вывод о воровстве продуктов сержантами – ведь на роту было положено какое-то количество даже такого деликатеса, как мясо… Этот же «руководящий контингент» быстро прибрал к рукам мамину посылку с сухарями, которые тогда были настоящим лакомством: чёрный хлеб уже начал понемногу появляться в СССР на прилавках магазинов. Сам владелец этой посылки успел съесть пару кусочков…
А нормы выработки были установлены очень приличные – шесть кубометров грунта на солдата! Но ведь на сытого, а голодный – где ему взять силы? И тогда не выполнивших, после так называемого «ужина», «отцы-командиры» имели право отправить «на доработку нормы выработки». Думаю, что читая это сейчас понятно: все порядки в те времена были позаимствованы из системы Советского ГУЛАГа, только войска подчинены были не МВД…
И «технология земляных работ» в то время в точности соответствовала ГУЛАГовской – никакой механизации, если не считать тачек и волокуш, которые иногда цепляли к очень редким в войсках лошадям. В путевой роте рядового Гусева конского состава не имелось. Волокуши, тачки и дощатые пути для их перемещения, разумеется, изготавливались самими солдатами: «техническая служба» батальона (смешно как-то даже писать такие слова) обязана была обеспечить достаточное количество колёс с осями для тачек, и лопаты. Собственно говоря, откуда в то тяжкое время могли взяться механизмы, хороший быт и нормальное питание для солдат, если вся страна была полуразорённой и нищей… И всё же, многое можно было делать лучше, но делали так, как могли и умели. Историю не переделаешь. А люди трудились, служили, жили и выполняли производственные задачи.
К середине ноября, наконец-то, привезли буржуйку, кое-как ветками и опилками утеплили палатку и зашили огромную дыру в потолке – стало теплее. Суточный наряд получил задачу заготавливать дрова и топить печь. Выдали штопанные – перештопанные одеяла и кое-какое постельное бельё. Организовали еженедельные помывки в бане, представлявшую из себя такую же палатку с большой печью. Если стоять задом к ней – то тепло, а лицо и руки – мёрзнут. Поэтому мытьё было кратким: вылил шайку горячей воды на себя – и бегом одеваться; но самое интересное, что при этом, почему-то, постоянные проверки солдатского белья на так называемую «форму 20», т.е. на вшивость, результаты давали отрицательные! Видимо, и вшам в ту зиму было холодно на станции Вагранская!
Что говорить: условия были очень тяжёлые! Холод, голод, тяжёлая работа «на лопате», а позже и на укладке путей на станции… Не все выдерживали, были дезертиры. Как ни странно, из их роты сбежали, переодевшись в новое обмундирование, командир взвода – сержант, и повар (чего тому-то не хватало, удивлялись солдаты). Долго их искали, но так и не нашли. Кое-кто пытался «филонить» с помощью нанесения себе увечий. Один солдат специально отрубил себе палец. Надеялся, видимо, на то, что комиссуют: но не тут-то было – вылечили и осудили на три года!
Так время шло, расширение станции продолжалось – сделали земляное полотно и укладывали новые пути, а ротой по-прежнему командовал заместитель командира по технической части. Но ближе к лету 1949 года солдата Гусева «раскусили» — ведь образование, хоть и явно «хилое», но было 9 классов. Начали поручать выпускать «Боевой листок», а как и о чём писать не сказали. Вот была мука у Ивана Васильевича; но что-то старался, писал. Даже посмеивается над этим фактом своей военной службы, хотя уже тогда, по-видимому, он и попал в поле зрения командиров как грамотный, толковый и добросовестный солдат.
Ближе к лету их рота, наконец-то, получила командира – им стал капитан Гнилов, а вскоре батальон впервые получил возможность поучиться военному делу. Им не очень «повезло» — вначале использовались как простая рабочая сила, и потом только они начали проходить «курс молодого бойца», хотя уже прослужили по году…
Этот период запомнился нашему ветерану курьёзным случаем, который, вообще говоря, был смешным не для всех…
Старшина роты лично ездил на товарняке за хлебом в батальон. Из Серова таким же путём пару мешков этого, почти главного, продукта прибывало в полевой городок, но там – как на зло, поезд останавливать было нельзя, так как впереди был затяжной подъём. Машинист наотрез отказывался «оказывать такую услугу» старшине роты, но тот продолжал тормозить поезд, что приводило к серьёзным конфликтам. Причём на глазах у многих солдат обоих рот.
Вот и тот самый случай: поезд разогнался, и… сработка стоп-крана — вниз летят мешки с хлебом и прыгает старшина с тормозной площадки. Бегом в расположение бежит и мешки пытается тащить, а за ним машинист паровоза с монтировкой… Но не догнал. Мешки с хлебом собирали после ухода поезда – мёрзлого, твёрдого как камень при минус 30 – 40. Но не на лошади же ехать за 60 километров, да и лошади-то нет… Начинается мука локомотивной бригады: поезд осаживается немного (на станцию нельзя), потом пытается тронуться с места без пробуксовки. Не получается – ещё и ещё раз. Это была, конечно, печальная картина, продолжавшаяся, бывало, не один час. А хлеб рубили потом топором и делили на кучки: времени на оттаивание не было…
Так прошло больше года службы, и смышленого солдатика послали в полковую школу – это был уже второй этап в его служебной карьере.
ПОЛКОВАЯ ШКОЛА.
Учёба в полковой школе для рядового Гусева, прослужившего уже около полутора лет в самой тяжёлой – трассовой путевой роте, была почти праздником. Здесь, на станции Волхов, шла постройка нового большого моста вместо временно восстановленного после разрушения в Великую Отечественную войну. Полковая школа находилась в мостовом полку при этой большой стройке и готовила младших командиров. Именно здесь – говорит Иван Васильевич, впервые… стал наедаться; питание было хорошим. Бытовые условия были отличные, учиться было не трудно, солдаты были все с опытом службы в войсках. Рядовой Гусев получил немало дополнительных знаний и навыков во всех видах деятельности – ведь сержант должен был быть настоящим универсалом, уметь организовать любые работы. Не успел оглянуться, а уже выпуск и получение первого командирского звания младший сержант. Принимается решение передислоцировать полковую школу вместе с полком на Урал, а для продолжения строительства моста сформировать новый мостовой полк, куда и перевели служить весь выпуск новоявленных младших командиров. Так мл. сержант И. Гусев в 1950 году становится мостовиком, но и там его «приметили» как «образованного» и добросовестного. Тут же его впервые направили на тыловую должность – писарем продовольственной службы.
Начальником продслужбы полка был капитан Сенин – абсолютно малограмотный в продовольственных вопросах офицер. Как такое могло случиться не известно, но факт имел место. Такое бывало тогда, бывает теперь и, видимо, будет и в дальнейшем в наших и не наших войсках. Иван Васильевич, будучи по своей натуре действительно очень добросовестным человеком, к своей квалификации относился всегда взыскательно, поэтому так и говорит: « Мне явно не хватало знаний, особенно по арифметике – сижу, считаю и пересчитываю килограммы круп, макарон, мяса, рыбы – боюсь ошибиться. Пока по несколько раз не пересчитаю — накладные не выписываю…». Потом начал ходить в столовую специально, себя проверял – видит, а на столах пища-то остаётся! Начал было паниковать – снова пересчитывать – искал ошибки… Оказалось, что просто стало хватать еды солдату – всё не съедали! Так и учился, набирался опыта. Даже иногда подсказывал кое-что своему начальнику. Времена голодные потихоньку отошли в прошлое, но забыть их ветеран не может…
Служил младший сержант Гусев в хозяйственном взводе, где были все писари, повара и другие специалисты, без которых тыл полка не мог быть тылом. Но захотелось чего-то более масштабного, а тут подвернулась должность экспедитора. В его обязанности входило получение и доставка различного имущества, материалов и всего того, что требовалось получать в различных довольствующих органах, организациях, заводах и магазинах города Ленинграда для полка. На своё место Иван Васильевич, как добросовестный работник, подготовил хорошую замену – чтобы не страдала продовольственная служба. Конечно, он был на хорошем счету, а тут предлагают: поступай в военное училище! Долго думать наш герой не стал: слишком свежи в памяти были голодные годы и въевшаяся грязь от промасленной одежды в депо, которую удалось вымыть только через полгода. Написан рапорт сразу в два училища ( думал не возьмут ни в одно) – получил вызов… в оба. Одно из них было наше, Военное Ордена Ленина училище военных сообщений имени М.В. Фрунзе, туда и направился.
НА МОЙКЕ 96.
«Сильно дрейфил!» — признаётся Иван Васильевич, при поступлении в училище. И действительно – школа-то кое-какая, слабак. Кое-что освоил в продовольственной службе, а девятиклассное образование давало право солдатам поступать в военные училища; с «гражданки» нет. Это была льгота, но как ей воспользоваться, если в голове нет ничего?! Вступительные экзамены он помнит очень смутно, почти ничего: где-то что-то говорил, отвечал на какие-то вопросы и что-то писал… В итоге – поступил, всё-таки! Но радости было не много: учиться было очень тяжело с самого начала. Приходилось много читать и учить, даже когда можно было сходить в увольнение на втором курсе, он не ходил – учил. Откровенно говоря, боялся, что отчислят за неуспеваемость – такие случаи были часто. Не повезло даже сыну генерала – учился «спустя рукава», думал, что папин «вес» поможет, но не получилось. Уехал в войска. «Уж очень не хотелось опять вставать к токарному станку…» — говорит Иван Васильевич. А наук-то было серьёзных немало: одна математика чего стоила! А ещё и физика, и сопромат и элементы высшей математики, и сколько всего другого. Практически не удалось даже прикоснуться к красотам замечательного города на Неве: изредка бывал в курсантских культпоходах. Настоящих и бескорыстных друзей — помощников в учёбе среди сослуживцев совсем не оказалось, зато нашёлся один хитрец по фамилии Козерчук: «Я тебе буду помогать, а ты мне… плати» — предложил. И такое было, хотя и редко! Надо сказать, что немало помощи курсанту оказывали его командиры – воспитатели: ротный майор Луговой и командир взвода капитан Шаров, понимавшие как тяжело учиться таким вот, детям войны.
Как пролетели два с половиной года учёбы Иван Васильевич не помнит: как ветер! Настал черёд войсковой практики в линейном батальоне, который располагался в украинском городке Галич, где воины-путейцы строили железную дорогу. Первая должность, которую пришлось практически изучить будущему офицеру, была командир взвода охраны отдельного путевого железнодорожного батальона. Здесь ему пришлось по-настоящему работать со взводом, личный состав которого выполнял боевую задачу по охране и обороне объектов части. Сержант Гусев — человек упорный, настойчивый, не боявшийся никакой работы, справился и с этой, очень серьёзной задачей. Каким-то образом даже сумел познакомиться с хорошей девушкой Марией, оказавшейся его судьбой на долгие годы – уже через год молодой командир взвода увёз свою избранницу в очень далёкие края.
Да – «звёзд» не хватал, но учебное заведение закончил не последним, и напутствие начальника училища генерал-майора Тиссона усвоил чётко – служить добросовестно на благо нашей Родины – СССР.
Так и настроился лейтенант – мостовик И.В. Гусев, так и служил, отдавая всего себя многообразной служебной деятельности. За 30 лет службы, чем он только не занимался…
ВЗЯЛСЯ «ЗА ГУЖ» НА БАЙКАЛЕ…
Да, именно в эти прекрасные по красоте и природным условиям места получил распределение новоиспечённый командир мостового взвода лейтенант Гусев – в 105-й отдельный мостовой железнодорожный батальон 36 железнодорожной бригады, располагавшийся на станции Слюдянка Иркутской области. Скоро это соединение будет передислоцировано в город Конотоп, на Украину, а батальон вместе с нашим героем – останется аж до 1962 года… Командирами батальона за время долгой службы Гусева в нём были майор Хунхенов, подполковники Тимченко и Тисленко. Войсковой части 61334 были поручены большие объёмы строительно-монтажных и путевых работ по строительству комплекса Байкальского целлюлозно-бумажного комбината – знаменитого предприятия, построенного на берегах великого озера, впоследствии бывшего предметом яростных споров экологов и политиков всех уровней, начиная с Центрального комитета КПСС и заканчивая современными правительствами и министерствами, «Зелёными» и прочими специалистами в области охраны окружающей среды. Наверное, вопрос об этом грандиозном строительстве можно было продумать и получше – не нам судить. А воинам-железнодорожникам было дадено тогда только одно право – хорошо и быстро работать и строить то, что было поручено. И они строили.
Взвод лейтенанта Гусева в разное время получал разные задачи – первые были очень серьёзные: строительство подпорной стены на берегу озера Байкал с целью его укрепления и предотвращения обрушения железнодорожного пути, а так же волноотбойные стенки. По словам Ивана Васильевича, дело было новое, поскольку применяли впервые новую технику – бетононасос для беспрерывного бетонирования объекта. Технология была ещё не отработана, а личный состав взвода не обучен управлению агрегатом. Как, собственно говоря, и сам командир: но всё освоили, технику применяли грамотно и правильно, и с задачей справились, объект сдали в срок и с высоким качеством. До сих пор стоит…
В это время Иван Васильевич обретает семейный очаг: в далёкие края прибывает его суженая, чтобы уже никогда не расставаться. Тут же в молодой семье появляются дети: в 1955 году сын Володя, а в 1957-м дочь Вера. Так что тыл у командира мостового взвода стал крепкий, настоящий, надёжный, а семейная жизнь, безусловно, всегда способствовала преодолению любых сложностей и трудностей в его службе.
А они не преминули появиться, причём как говорят, «на ровном месте» и по причинам, очень обыденным. В первую очередь потому, что командиры – руководители всегда «нагружали» добросовестных, чтобы не «мучиться» с иными. И новенький лейтенант, со временем превратившийся в умелого, твёрдого командира взвода, способного решать любые задачи качественно и руководить подчинёнными так, что никаких нарушений воинской дисциплины или техники безопасности никогда не было, был «нарасхват»…
Долго — без малого семь лет, были отданы службе в этом батальоне и выполнению задач по Байкальскому ЦБК – нет необходимости, пожалуй, все их перечислять. Я остановлюсь на некоторых, самых характерных, где особенно проявились замечательные командирские и человеческие качества командира, воспитателя и организатора.
С убытием через года полтора 36 бригады батальон, в котором служил лейтенант Гусев передали другой, со знакомым многим номером – в/ч 48856, которой со временем суждено будет стать Тюменской. Правда, разнообразия в деятельности взвода нашего героя не убавилось, скорее наоборот: были и путевые работы, и строительство жилого дома, депо и ПТО на Слюдянке, изготовление опор контактной сети и многое другое. И постоянно его «не забывали» — нет, не отмечать, а «грузить», причём «по-полной»… Но крепкий рязанский парень был не из «слабаков» — без долгих разговоров он брался за дело и всегда доводил его до конца.
Слюдянка, вспоминает ветеран, расположена в котловине. Там жили офицеры батальона, там было место постоянной дислокации и… копоть от паровозного дыма в безветрие такая, что снег белым никогда не бывал. Со смехом рассказывает Иван Васильевич про простой, но эффективный способ проверки «свежести» тамошней атмосферы в Слюдянке: «Берёшь лист бумаги и ждёшь пару минут – полно жирной копоти, и лист можно выбрасывать…». Не смешно, конечно – но так жили, рожали и растили детей, служили и строили «материально-техническую базу коммунизма». Тут же лейтенанта Гусева принимали в члены КПСС, хотя на эту тему Иван Васильевич распространяться особенно не захотел. Видимо, ничего особенно приятного вспомнить не получилось. Это бывало со многими.
Строительство жилого дома для семей офицеров управления бригады вёл другой батальон. Но возникла интересная ситуация: со взводом, назначенным на эту стройку никто не мог справиться – народ пьянствовал, задачи успешно «валил», а солдаты в подпитии гонялись за командиром взвода с… топором! Этого под носом у бригады выдержать было невозможно, и кем-то из больших начальников было принято замечательное по своей характерности решение: прикомандировать на строительство дома взвод лейтенанта… Гусева из 105-го батальона вместо того, который не оправдал надежд. Что стоит перевезти взвод на 140 километров – да ничего!
«Новенькие» взялись за дело хватко, сноровисто. Ничего личному составу взвода нового в этом объекте, конечно, не было. Командир был всегда на месте, с людьми, и работа пошла, как следует. Правда, все обеспечивающие моменты остались за тем самым батальоном, комбат которого ревностно следил за прикомандированными, обеспечивая их материалами, конструкциями, техникой, погрузочно-выгрузочными работами и размещением. И вот однажды стоит командир взвода на перекрытии этажа и руководит установкой дверных и оконных перемычек, глядя в окуляр нивелира. «Вира», «майна» — подчинённые чётко устанавливают на место железобетонное изделия, как вдруг боковым зрением Иван Васильевич видит …летящую стрелу автокрана! Бах – и кран местного батальона перевёрнут, и стрела хорошенько изогнута! Так «обеспечивающая» рота выгружала доску из прицепа, что стропальщики (видимо, «здорово подготовленные и обученные») застроповали её… вместе с самим прицепом. Конечно, хилая тогдашняя техника – кран К-32, с таким грузом не справился, а крановщик не сообразил проверить груз… Слава Богу, что все остались живы: но комбат, пытаясь «прикрыть одно своё место», конечно попытался «повернуть стрелки» бригадного гнева на прикомандированных, выгодно отличавшихся от его собственных и дисциплиной и организованностью и трудовыми успехами. Не забыв доложить командиру бригады и о том, что лейтенант Гусев в выходные дни … «Уезжает в Слюдянку на побывку и бросает свой личный состав бесконтрольно…». И получил ответ: «Если во взводе у него порядок – то пусть ездит!». Да, были и есть люди – командиры, понимающие суть службы офицера. А ведь мог бы сказать и другое; но ведь действительно, ездил Иван Васильевич домой, к жене и детям на тормозных площадках товарняков за 140 километров туда, а к понедельнику – обратно. Каждый раз время затрачивалось разное, но успевал же! И знал, что подчинённые не подведут, потому, что так воспитаны и есть надёжный, проверенный заместитель – старший сержант Дощечкин, на которого можно положиться во всём. К слову, с этим человеком Иван Васильевич переписывался десятилетиями – дружба и взаимное уважение этих людей с годами только крепла…
Настал период, когда паровозную тягу стали переводить на тепловозную и электрическую. На участке Иркутск – Слюдянка начали электрификацию, а опор контактной сети ещё промышленность не выпускала. Встал вопрос об их изготовлении из металла самостоятельно, и поручили эту ответственную работу воинам-железнодорожникам, в том числе взводу лейтенанта Гусева. Весь комплекс работ, начиная от заготовки металла, разметки, резки и сварки в специально устроенных кондукторах – всё делали воины роты и его взвода. Качество было отменным: насколько я припоминаю, ещё в 80-е годы по пути на моё тогдашнее место службы в Монгольскую народную республику, такие решётчатые металлические опоры контактной сети в том районе я видел лично. Это, по-видимому, самый настоящий памятник трудам взвода нашего героя.
А в самой Слюдянке, по-видимому, до сих пор стоят сооружения, построенные силами взвода Гусева, получившего лет через пять, положенное по штату воинское звание «старший лейтенант». Это и здание ПТО, туалет на станции, и другие, не менее важные для локомотивного хозяйства объекты. А ещё его взвод изготовлял железобетонные изделия разных типов и назначения… Что только ни делали подчинённые старшего лейтенанта Гусева! Да всё – качественно, всегда под личным контролем командира взвода и, поэтому, без единой рекламации или претензии… И – никто, как это обычно бывало, не оценил ни старания, ни качеств, ни высокой квалификации и опыта этого замечательного мастера, буквально – на все руки. Командиры менялись, росли, он всем им был нужен…
Настал год 1962, когда было принято решение о передислокации бригады на строительство ещё более важной стройки тех времён – железной дороги Абакан – Тайшет. Но вначале произошло то, что обычно поручается самым самым… Правильно – взводу Гусева поручили разборку и полную ликвидацию городка бригады в городе Иркутске. Конечно, это вполне было объяснимо: кому же ещё в бригаде можно было поручать такое важное дело, да ещё с погрузкой и отправкой грузов непосредственно на объекты работ новой стройки. Конечно ему. И он выполнил задачу как обычно – блестяще.
ЕЩЁ ОДНА ВЕЛИКАЯ СТРОЙКА.
Командир взвода со своими подчинёнными прибыли на станцию Кой позже других, но работы было достаточно, и взвод включился в производственный процесс сходу. Вскоре он был переведён в 47 путевой железнодорожный батальон, и новый командир батальона подполковник Сердюк, следуя давним традициям, тоже «грузил» Гусева по всем направлениям – взводный с восьмилетним стажем трудился безропотно.
Личный состав менялся – Гусев оставался. В то замечательное время в 105-м батальоне он командовал взводом водолазным, хотя никогда и никто его не обучал водолазному делу. Не было водолазов и среди его подчинённых. Но вот в соседней мехколонне в реку Ману уронили клин-бабу. Это такая тяжеленная металлическая бомба с острым концом, которая при сбрасывании сверху, обычно с экскаватора, долбит скальный грунт. Вот начальник и обратился к командиру части Сердюку за помощью. Тот вызвал старшего лейтенанта и спрашивает: «Сможем помочь?». А Иван Васильевич, ничего не скрывая, отвечает, что, мол, никогда не пробовали даже… «Попробуйте» — заявляет комбат, и наш герой двинулся на склад – получать и опробовать впервые трёхболтовое водолазное снаряжение с компрессором и шлангами. В общем, нашлись, конечно, добровольцы – умельцы, они всегда у него были. Опробовали, получилось. Спустили новоиспечённого водолаза на глубину метра три (погибнуть, в принципе, хватило бы), и он… ничего не нашёл. Нашёл второй солдат взвода Ивана Васильевича: закрепил трос на клин-бабе, и её благополучно извлекли из реки. «Спасибо» — услышали только от начальника мехколонны, но вначале на месте работ неожиданно появился генерал-майор из какой-то комиссии. И.В. Гусев не припоминает кто это был такой: «Что за люди, чем занимаетесь?» — строгие вопросы посыпались на голову командира взвода, но тот чётко доложил о выполненной работе и о полученном приказе. Выслушав доклад генерал уехал… И то – слава Богу, подумал Иван Васильевич; обошлось без последствий; но взыскание от командира части, всё же, получил… А ведь все впервые прикоснулись к водолазному оборудованию!
Наконец, его повысили до заместителя командира роты по технической части – работы прибавилось, как и ответственности. Так, неспешно, шла карьера добросовестного и знающего офицера в 60-е годы. Однако вскоре, вместо дальнейшего роста по службе, старшего лейтенанта Гусева… «задвигают» на должность начальника службы строительно-восстановительных материалов батальона. При этом комбат Сердюк все, бесценные для его собственной карьеры качества старшего лейтенанта, использует с завидным усердием. То там, то здесь начальник СВМ – «затычка» в прорехи ротного звена, то там, то здесь нужны как воздух его знания и опыт. Гусев, разумеется, не ропщет – работает. В связи с этим хочется привести только некоторые случаи, по его мнению, смешные, имевшие место при строительстве трассы Абакан – Тайшет, в их батальоне, к которым он был вынужденно причастен.
…Вдоль реки Мана требовалось срочно (как обычно в войсках) привести в порядок новый путь с целью немедленного пропуска тепловоза. Километров двенадцать – за день неторопливо и не пройдёшь; но комбат Сердюк знает, кому поставить задачу – начальнику СВМ Гусеву; он выполнит! Хоть и с чужим личным составом, хоть днём, хоть ночью. И срок выполнения устанавливает – немедленно! Очень хотелось повышения – а как этого добиться, если ротные все заняты на ещё более важных делах?!
Ветеран рассказывает об этом опять с юморком, хотя я прекрасно понимаю чувства, которые бывают у офицера в такой момент: путь в «сыром» состоянии – требуется выправка, подсыпка и подбивка балласта под шпалами, причём балласта хватает далеко не везде, рихтовка – словом для понимающих – весь комплекс тяжёлых и трудоёмких путевых работ. И – немедленно…
Старший лейтенант – мужик основательный, дело знает, и люди у него всегда работали. И эти – тоже, из ему не подчинённой, в принципе, роты. Но способа «подремонтировать» 12 километровый участок мигом он не знал, потому, что нет такого способа в природе. За световой день путейцы прошли четыре километра с подбивкой, выправкой пути, добавили болтов где не хватало, и покинули перегон в связи с наступлением темноты, о чём и было доложено командиру части.
Неизвестный до сих пор ветерану И.В. Гусеву начальник в тот момент дал команду ( а может быть, этой команды никто и не давал – история умалчивает…) тепловозу на движение по этому перегону. Результат был понятный: тепловоз упал на бок в середине перегона, в районе станции Лукашевич. Скандал!
Судорожные потуги командира части с целью переложить ответственность на «стрелочника», т.е. начальника СВМ старшего лейтенанта Гусева, командир бригады не учёл – после объяснений нашего героя он понял, что и кто хотел выдать желаемое за действительное.
Но взыскание Гусев всё равно получил. От комбата. Видимо, за то, что не смог завершить работу с указанный им срок. Опять Сердюку пришлось «набирать очки» чтобы добиться повышения…
Или вот ещё один, не менее характерный случай – и тоже посмеивается ветеран… А я понимаю, как обидно получать за чужие огрехи.
Итак, начальнику СВМ, которому делать почти нечего, но голова на плечах имеется, причём соображающая очень неплохо, поручается разложить покилометровый запас рельсов на перегоне, вблизи расположения части. Рядом – Манский туннель, до части – полтора километра. «Вот Вам люди и дрезина АГМу – вперёд!». Что ж, зимним утром загружаются восемь рельсов, личный состав, и – поехали на путь, находящийся во временной эксплуатации. Сгрузили первые рельсы в нужном месте, уложили, закрепили, и двинулись дальше, в сторону части. А тут как раз обед настаёт у личного состава – отпустил их Иван Васильевич, а сам стал ждать. Ходит, ходит около заторможенной АГМки, думает что да как сделать дальше. И не сразу замечает, что дрезина-то стала двигаться – видимо машинист её не затормозил как следует! Побежал за ней старший лейтенант, одетый в тулупчик и валенки, а уклон там был солидный… Не догнал, выбился из сил. Вот, думает, беда-то! Ведь впереди – станция, а на неё, как оказалось позже, в это самое время, собиралась заезжать мотрисса АС с комиссией то ли корпуса, то ли бригады. Что было бы в случае их встречи, учитывая наличие шести рельсов на площадке АГМки, можно было только предполагать. Но Бог на свете был всегда; не иначе поэтому комбат Сердюк, живший на станции, выйдя из своего дома увидел бегущего за дрезиной начальника службы СВМ, вернулся и срочно позвонил дежурному по станции Карымская об этом событии. Тот, не долго думая, помчался на главный путь, где могла быть неожиданная встреча дрезин, с тормозным башмаком, и успел его установить: АГМка стала. Командир части в тот раз ничего Гусеву не сказал вообще – зато ротному командиру крепко досталось…
К слову, наверное, стоит сказать немного про те обязанности, которые возлагались на начальника службы СВМ. А то ведь действительно некоторые могут подумать, что эти люди даром ели хлеб и «грузить» их было просто необходимо. Собственно говоря, некоторые командиры, приблизительно знакомые с задачами своих служб, искренне верили в байки об этих «бездельниках». Правда, справедливости ради, надо сказать, что некоторые офицеры давали для этого хорошие поводы. Но этот разговор не о них – о Гусеве Иване Васильевиче, и это надо понимать. Так вот, служба строительно-восстановительных материалов занималась обеспечением строительства всеми материалами без исключения, если сказать кратко. Если уточнить, то без этой службы не было бы ни рельс, ни шпал, ни балласта, ничего того, что ещё требовалось при строительстве железной дороги. Служба вела приёмку, учёт и выдачу всех материалов, списание их в установленном порядке по установленным нормам, не допуская перерасхода. Она же организовывала хранение, при необходимости, материалов на складах. В прямом подчинении у начальника службы мог быть начальник склада, делопроизводитель (если был положен) и кладовщик, а Ивана Васильевича «нагружали»… чужими ротами…
А вот и продолжение темы… Снова дополнительная нагрузка, ещё одна из бесчисленных задач поручается начальнику службы СВМ – заготовка дёрна для устройства отмостки у входа в Манский туннель. Тогда для этого ещё железобетонные плиты не применяли. Опять АГМка, личный состав какой-то роты, лопаты – и вперёд! Подъехали к месту вырезки дёрна и начали работу. Руководитель – на месте, пласты дёрна срезаются и доставляются к пути, на котором, немного выше дрезины, стоит гружёный песком полувагон, оставленный для чего-то тепловозом ранее. Только башмака тормозного на тепловозе, видимо, не было, или просто «сэкономили» — под колёса подложили деревяшки… Они потихоньку смялись, вагон тронулся! Как обычно – неожиданно и под хороший уклон! Машинист дрезины в тот раз был на месте: его реакция была мгновенная – ведь становится ужасно, когда на тебя едет гружёный вагон! Он мигом завёл дрезину и, окружённый множеством оторопевших военных зрителей, рванул в сторону станции Аргаза. Уже во время разгона под уклон у него появилась вполне трезвая мысль направить вагон по главному пути – впереди, сразу за станцией, начинался затяжной подъём. Надо было успевать и… надеяться на то, что никто не едет навстречу…
Машинист АГМки успел проследовать на боковой путь и вернуть стрелку на главный, вагон лихо промчался на глазах у изумлённого дежурного на выход со станции. И уже через минут десять он, доехав до 361 километра, появился на станции, двигаясь назад. Расчёт машиниста АГМу оказался верным: тут вагон и остановили. Опять Бог миловал – и солдат и их начальника…
Так шли годы службы Ивана Васильевича на строительстве железнодорожной линии союзного значения – Абакан – Тайшет. Войска работали, дорога прирастала. Тут же проживали семьи офицеров и всерхрочнослужащих со всеми житейскими проблемами. И чего только в жизни этой кочевой не бывало в том жилом городке на станции Аргаза…
Опять смеётся ветеран, вспоминая жену командира части подполковника Сердюка – Раису; оригинальная была женщина, имевшая привычку… занимать деньги. Причём, не было практически ни одной жены офицера, у кого бы она не занимала какую-нибудь сумму. Потом, конечно, отдавала – но сам факт, что комбатовой семье не хватало, конечно, вызывал всякие пересуды. Сам Сердюк, конечно, эту черту своей супруги очень не любил – ругал её, но ничего в её характере изменить не мог. Так и продолжалось это до самого убытия комбата на повышение – заместителем командира по тылу какой-то бригады, чего он так долго добивался…
И сам Константин Сердюк – надо сказать, оригинал был тот ещё: удачно, по его мнению, выдал замуж дочку прямо в своём батальоне, за молодого лейтенанта Байдака. А чтобы «закрепить» это дело получше, сумел «пробить» парню хороший «подарок», чисто мужской – орден, да ни какой-нибудь, а Трудового Красного знамени! За два-то года офицерской службы что можно было успеть сделать-то?! Весь батальон долго ходил с открытыми ртами – но кто-то же вверху это «двинул»…?!
В итоге товарищ Байдак вовремя убыл в военную академию, закончил её, но… семью таким оригинальным способом не сохранить; всё равно она со временем распалась, и орден не помог…
А трудовые подвиги воинов-железнодорожников на этой трассе начали подходить к концу, и вот уже на горизонте – новые задачи на новой железнодорожной линии, тоже огромного, союзного значения – Тюмень – Сургут. Именно туда и направили в 1965 году бригаду Ивана Васильевича. С тех пор и до её расформирования в 2009 году она именовалась Тюменской.
ПОРТ ПРИПИСКИ — ТЮМЕНЬ.
1966 год для старшего лейтенанта Гусева был уже восемнадцатый по выслуге лет. Такая «впечатляющая» карьера толкового, расторопного и очень опытного офицера, в принципе, в те времена не была редкостью. Как, впрочем, и позже – таковы были наши войска! В семье Гусевых созрели перемены: Иван Васильевич стал отцом второй дочки Галочки. Как всегда в наших славных войсках, ни бригаду ни батальоны тут, в Тюмени никто особенно не ожидал; с жильём поначалу было плохо, а батальон дислоцировался в районе будущей станции Картымская. Бригада разворачивалась на новом, перспективном направлении в сторону Тобольска – Сургута. Работы службе строительных материалов было много – шла укладка главного пути к кладовым нефти и газа…
Батальоны впервые начали «обживаться» по-человечески: в пункте постоянной дислокации на Войновке строились тёплые казармы и вся необходимая инфраструктура для круглогодичной жизнедеятельности части. А полевой городок был на станции Картымская – там, где был главный «бой» за производственные показатели. Так было и при новом командире – подполковнике Гринкевиче. Который тоже успешно применял знания и умения старшего лейтенанта Гусева И.В. на благо повышения эффективности производства батальона.
Но, всё же, его малозаметный труд не мог быть не виден начальникам, понимающим кое-что в делах обеспечения – его, наконец, назначают заместителем начальника службы снабжения строительными материалами бригады. Это произошло в 1969 году, когда офицер прослужил в звании старшего лейтенанта… девять лет!
На новом уровне Иван Васильевич, разумеется, трудился как обычно – с воодушевлением. Сделал немало и заслужил авторитет среди сослуживцев и начальников. Правда, давно заслуженное очередное воинское звание ему присвоили только через положенное время – в 1971 году. Круг общения в управлении бригады и обязанности были уже иными: тут рядом уже лично командир бригады. Вначале полковник Матвейков, а позже – полковник Бахарев. Каждый из них, будучи требовательными, грамотными командирами – руководителями, знали на кого можно положиться. На некоторых – таких, как Гусев – в особенности. Это ему, конечно же, учтётся немного позже.
А пока задача – обеспечивать батальоны всем необходимым для производства строительно-монтажных работ, контролировать наличие и правильное использование материалов, своевременно истребовать недостающее – иначе будешь дурак, а не тыловик. Но Ивана Васильевича на ерунде не проведёшь — и вот вызов к командиру и строгий вопрос: «Почему в 74-м батальоне нет подкладок?». Но Гусев прекрасно знает обстановку, и докладывает командиру бригады, что туда недавно отправлено два вагона подкладок. Оказывается, из его «родного» батальона поступил доклад от начальника СВМ Исмаилова, что, мол, такое дело… «Поедьте, разберитесь и доложите!» — получает резкую команду от Бахарева Гусев. А расследовать-то, практически, нечего – по приезду на Демьянку во время «прогулки» вдоль станционных путей Иван Васильевич показал своему подчинённому «похороненные заживо» под свежевыгруженным слоем балласта подкладки. « Раскапывайте, товарищи» — предложил. На этой службе спать подолгу было всегда вредно…
Тихо и незаметно «подкрался» 1974 год, год начала великих свершений в транспортном строительстве СССР и массовых перемещений железнодорожных войск в районы будущей великой стройки века. Поэтому руководящие органы войск, разумеется без лишнего афиширования, к этому готовились. А в таком деле кадры – как учили некоторые классики марксизма-ленинизма, решают всё. Уверен, что именно поэтому части, намеченные к этой «переброске», следовало укрепить кадрами, способными работать в сложной, экстремальной обстановке. А кадры такие, конечно, имеются. И один из них – это капитан Гусев И.В., получивший звание совсем недавно.
«Молодого» капитана ставят заместителем командира 47 батальона механизации по снабжению (в/часть 26485) Тюменской бригады – и это при том, что его должность и так была майорская, и служил Иван Васильевич к тому моменту уже двадцать пятый год! Но что не сделает командир бригады и политотдел для того, чтобы убедить офицера в необходимости быть именно «на острие» ратных и трудовых дел… Конечно, он соглашается: по другому не привык, и это хорошо известно комбригу Бахареву!
Взялся за тыл батальона Иван Васильевич, а находился он и тогда тоже – «на острие». Где ж мехбату быть-то — в районе Сургута и Полярного круга, куда путейцы придут немного попозже. Зимой 1973 года батальон выполнял земляные работы на будущей станции Салым и располагался на бывшей базе механизированной колонны. Т.е., слава Богу, кое-что для проживания людей было: котельная, казарма, другие помещения для штаба и прочего. Правда, командир части подполковник Пашко установил, что дрова для котельной должен заготавливать хозяйственный взвод, где как обычно собирали поваров, кладовщиков и прочий хозяйственный люд. В маленьком мехбате ни одного лишнего человека в хозвзводе никогда не было, но доводы нового зам. по снабжению комбат отверг. В результате напряжений хозвзвода тепла не прибавлялось – в казарме было холодно: хорошо, что питание было отличным. Были даже свиньи, так что и свежее мясо тоже на столах личного состава не было редкостью.
И тут – комиссия Генерального штаба МО! Вся бригада – « на ушах», в батальоне тоже, вроде бы, всё неплохо, но… в казарме + 11 всего. Чтобы «приблизить условия к боевым», с учётом холода в казарме, комбат приказал переселить солдат в … палатки на время ТСУ и заколотить вход в казарму досками. Но генерал – полковника Абатурова не проведёшь: мигом уловил, что отопление негодное, спросил, в чём дело. Попытались свалить на морозы, но он не поверил – пошёл в котельную, и увидел там… одну головёшку дров! В это время зам. по снабжению случайно обнаружил (хорошо, что не Абатуров!), что некоторые его подчинённые спят… со свиньями, чтобы не замёрзнуть! Что и как генерал-полковник внушил командиру части Иван Васильевич не слышал, но тут же, немедленно, была выделена рота солдат для заготовки дров. Температура в казарме при сорокаградусном морозе сразу стала «уставная» +18. Больше к этому вопросу не возвращались, а батальон получил «твёрдую тройку»…
После зимних «боёв» отправили Ивана Васильевича в отпуск. Собрал он своё немалое семейство в новой, недавно полученной квартире, и поехали они на Украину к родственникам отдыхать…
А по возвращению в Тюмень своего батальона капитан Гусев… не обнаружил: на БАМе он оказался! Товарищ полковник Бахарев, как ни в чём ни бывало, поставил ему новую задачу, но до боли знакомую: «Ликвидируйте городок батальона на Войновке, и – вперёд, на БАМ!». Что и сделал наш герой, решив на «домашнем военном совете», что семья, уже «укоренённая» в Тюмени, останется ждать своего главу – ведь положенный срок военной службы Иван Васильевич уже отслужил. Надежды, как оказалось, не только юношей питают…
НА «СВЕРХСРОЧНОЙ» СЛУЖБЕ.
Так, абсолютно неожиданно, если не сказать как-то иначе, «молодой-старый» капитан был «выдвинут», да так, что под самый дембель в сентябре 1974 года оказался на великой, нет – величайшей послевоенной стройке. Что делает капитан Гусев в такой ситуации понятно — засучивает рукава, и по прибытии в Ургальскую железнодорожную бригаду Чегдомынского корпуса, хватается за непочатый край работы. Ведь не было ничего – всё надо было строить, чтобы обеспечить полностью всем необходимым личный состав выросшего как на дрожжах мехбата, которым стал командовать новый командир – майор Даценко. Склады, пищеблок, баня, заготовки, бытовое обеспечение семей офицеров и прапорщиков – всё это стало заботой капитана И.В. Гусева на новом месте.
Думаю, нет необходимости перечислять трудности этого периода. Могут сказать, что они тогда были у всех, и будут правы. Но подавляющее большинство офицеров, всё-таки, проходили там закалку на перспективу, собирались «расти» по службе – на этом, по-видимому, строился расчёт вышестоящего руководства . Да, кроме льгот у офицера всегда должна быть перспектива для службы – у Гусева её не было: в его случае просто использовали безотказный характер и воспитание человека.
Надежды на увольнение, рапорта и просьбы оставляли без внимания: другой бы бросил всё и… запил. Этот нет – так не мог. Поэтому со временем тыл батальона стал образцовым: были бы свиньи – и их бы выращивали и кормили народ свежим мясом. Но наверху считали по-другому, и мясо привозили. И вообще, питание, конечно, было хорошее, как и работа всех тыловых служб. Первая, главная его победа, о которой Иван Васильевич вспоминает с блеском в глазах, было овощехранилище, признанное лучшим в корпусе. Благодаря хорошему взаимопониманию с командиром части майором Даценко, проблем с техническим обеспечением тыловых объектов не было, поэтому этот первый объект был сооружен очень быстро, до холодов. Опытный тыловик выбрал место, где протекал ручей, который оказался внутри овощехранилища, и зимой не перемерзал, давая чистую воду всегда.
Сверху он придумал утеплённую шлаком и минеральной ватой крышу и стены, которые засыпались землёй и накрывались шифером. Никакие морозы на БАМе не могли нанести ущерба овощам, предварительно просушенным и только после этого заложенным на хранение. Не раз и не один год своими запасами Иван Васильевич выручал соседние части, а в 1975 году на базе батальона были проведены сборы работников тыла всего корпуса. Неплохо выглядел батальон и при проверках на самом высоком уровне, правда особых благодарностей заместитель командира по снабжению так и не дождался. И на его рапорта об увольнении реакция была «прохладная», правда, в положенный срок «по арифметике» — на 27 году «сверхсрочной» беспорочной службы офицера ему, наконец, присвоили звание «майор».
Не думаю, что такое событие у человека может вызвать положительные эмоции. «Хороша ложка к обеду» — как сказал один неизвестный никому тыловик…
И тут были моменты, которые Иван Васильевич вспоминает со смехом. Однажды, например, докладывают, что мясо на исходе. «Интересно…» — задумался зампоснаб. И начальник продслужбы молчал – тоже странно. Значит, надо срочно заказывать мясо, чтобы вертолётом доставили… Но конечно же, не проверить такую информацию он не может, и идёт в ледник. Кладовщик рядовой Юсупов открывает одну, потом вторую дверь ледника, и действительно – мяса не видно; но что это? В глубине, в плохо освещённом месте… штук десять свиных туш! «Ты что же это меня обманываешь!» — разошёлся было товарищ майор. Но солдат в ответ ему сообщает обескураживающее: «Таварищ майор! Так эта же не мясо, эта же свынына…». Ну что ответить на такой доклад! Конечно, все эти туши выписали в столовую и использовали по назначению…
За четыре года на БАМе майор Гусев сделал немало. Оттуда его иногда отпускали домой, на побывку. Как правило, в очередной отпуск. Могу себе представить, сколько ещё мог бы сделать полезного этот незаурядный, талантливый, в высшей степени дисциплинированный и исполнительный офицер, если бы его начальники не смотрели на него как на способ, опору для своего продвижения по служебной лестнице! Правда, история не терпит сослагательного наклонения – что было, то не изменишь. Сам Иван Васильевич на судьбу не обижается ни в коем случае: служба, говорит, прошла хорошо. Перед своими родителями, если бы были живы, не стыдно. Успел поработать ещё и в «Тюменьстройпути» старшим инженером гражданской обороны целых пятнадцать лет: с 1977 по 1992 годы. Многое видел и сделал полезного. Не кривил душой, и это не всем нравилось. Взысканий в армии было четыре – и все по зряшным поводам, формальные. На «гражданке» — ни одного. Повезло с подругой жизни – прожили вместе со своей Марией 56 лет и ни разу не поссорились. К сожалению, его любимой супруги уже нет на белом свете… Вырастили троих замечательных детей, теперь есть внуки и правнуки. Посадили немало деревьев, построили дачный дом, а последние 20 лет у нашего героя есть любимое дело – пчеловодство, в котором Иван Васильевич – настоящий профессор.
Можно по-хорошему завидовать Ивану Васильевичу. Всем нам бы так…
СЛУЖЕБНАЯ ХАРАКТЕРСТИКА.
На ветерана железнодорожных войск, майора в отставке ГУСЕВА ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА, проживающего по адресу: г. Тюмень, ул. Ялуторовская 16 кв. 46.
Службу в Советской армии начал солдатом 229 ОПЖДБ Серовской бригады в 1948 году на объектах строительства 2-х путей Серов – Нижний Тагил. Затем обучался в учебном мостовом полку на строительстве моста ч/р Волхов, командир отделения. Как отличный солдат и инициативный сержант направлен на учёбу. В 1950 году – курсант Ленинградского Ордена Ленина Краснознамённого училища ВОСО им. М.В. Фрунзе, после окончания которого назначен командиром взвода в 105 ОМЖДБ 36 ОЖДБр, выполнявшей работы на объектах строительства Байкальского ЦБК и других объектов титула Иркутск-Слюдянка. После 1962 года батальон переведён в состав будущей Тюменской бригады (в/ч 48856) и направлен на строительство ж.д. линии Абакан – Тайшет, где служил в должностях командира взвода, заместителя командира роты по технической части и начальника службы СВМ 47 ОМЖДБ. Принят в члены КПСС в 1963 году. В 1965 году – прибыл на строительстве железной дороги Тюмень – Сургут в составе Тюменской ЖДБр. В 1969 году назначен заместителем начальника службы СВМ бригады (командиры – полковники Матвейков, Бахарев). Воинское звание «капитан» присвоено в 1971 году. Блестяще проявил себя как работник тыла. Всегда был инициативным, требовательным и безотказным офицером, способным преодолевать любые трудности, за что пользовался уважением и доверием множества начальников.
В 1974 году в связи с разворотом строительства БАМ, на 25-м году службы назначен заместителем командира 47 ОЖДБМ по снабжению, убывшем на строительство БАМ (Ургал). Проявил себя на этой должности как умелый, грамотный и квалифицированный специалист тыла, обеспечивший свой и, при необходимости, и соседние батальоны всем необходимым для организации жизнедеятельности в новых, суровых условиях.
Тыл 47 батальона в период службы И.В. Гусева в должности заместителя командира по снабжению являлся лучшим в корпусе по всем показателям: в 1975 году на его базе проводились сборы работников тыла Ургальского корпуса, а передовой опыт получил распространение по всем частям, дислоцированным на БАМе. На 27-м году службы Гусеву И.В. присвоено воинское звание «майор».
Прослужив в Советской армии 30 (со льготными – 33) лет, в 1977 году уволен в запас. Имеет десятки поощрений от командования бригады и батальона за добросовестное отношение к выполнению поставленных задач, инициативу, старание и высокие показатели в служебной деятельности. Правительственных наград не имеет, кроме юбилейных. В связи с большим вкладом в тыловое обеспечение вверенной войсковой части, достигнутые при этом успехи, в связи с годовщиной БАМ и своим 86-летием, майор в отставке Гусев И.В. достоин государственной награды.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА ВЕТЕРАНОВ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫХ ВОЙСК ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ подполковник запаса Ваграм Арутюнян.
« 14 » мая 2014 года.
Награда ветерану вручена ПРИ ЖИЗНИ…