Летом 1979 года наши производственные возможности резко усилили: прибыл экскаватор совершенно неведомой конструкции – гидравлический механизм марки ЭО-5122 Воронежского экскаваторного завода. Об этом событии надо рассказать обязательно, поскольку машина была действительно – из будущего, и имела заводской номер 98. Т.е., совершенно новый тип землеройной машины для нашего мехбата. К своему стыду (хотя с чём, собственно говоря, я был виноват?) я тоже мало что знал об этом механизме. А это в двух словах, машина с обьёмным гидроприводом высокого давления, с приводом механизмов, в том числе и ходовых, гидроцилиндрами и гидромоторами. Правда, в это время у нас уже был один гидравлический экскаватор ЭО-3322 на пневмоходу, но он серьёзно, почему-то, не воспринимался, хотя работал надёжно. Просто основную кубатуру делали канатно-блочные механизмы, а тут…!

На него сразу были определены большие задания по разработке грунта ( так называемые директивные нормы). Считалось, что он может выдать до тысячи кубов в смену для первой группы (песок) грунтов и до 760 кубометров для второй. Но даже в грунтах третьей группы его паспортная производительность была 630 кубометров. Такие данные значительно превышали производительность Э-1252Б, например. Но практика, практика… Она ведь показывала, что наши вёрткие «Ковровцы» могут запросто обставить Э-1252, не смотря на «директивные нормы». Так что практически выяснили, что машина новая действительно хороша! Её использовали и на плотной глине, и в песчаном карьере – везде результаты были замечательные. Но было одно, но весьма существенное «но» — никто в батальоне как следует эту машину не знал, обучения не проходил и к её эксплуатации подходил по-старинке: т.е…. «с ведром»! И это не шутка: как привыкли экскаваторщики ведром заправлять свои механизмы – так они это стали делать и на новой машине, где на каждой заправочной операции – что топлива, что гидравлической системы, стояли фильтры, насосы… Конечно, что-то кто-то солдатам говорил, указывал и требовал. Но… сами точно не знали что да как. Кроме того, не сразу, но вскорости показались «Воронежские изъяны» — они ведь тоже делали первую сотню таких машин. Стал «болтаться» нижний шарнир ковша – смазка в него, почему-то, попадала плохо, а потом перестала вообще. А работать надо было: в итоге месяца через три – обрыв проушины гидроцилиндра ковша! Эх, и бушевал же Леонид Тихонович Калинкевич! Он сказал не только мне, но и командирам абсолютно всех степеней нашего батальона какие мы все… не хорошие, в общем, люди! Как обычно мне -«Немедленно, срочно и уже завтра чтобы…» А желательно – сегодня… Но тут дело было очень серьёзное: проушину вырвало из штока гидроцилиндра, диаметром миллиметров 130 ! Тогда я этому удивился…
С официальным письмом от командования части и гидроцилиндром, погруженным в ГаЗ-52, помчался в город Воронеж. Километров 100, наверное, по курско-белгородским просёлкам, и мы уже на трассе Курск – Воронеж. Летим в неизвестность без копья в кармане – есть одно письмо с просьбой помочь и упором на гарантии… Упор, по-моему, слабый; но надо пробовать.
Воронеж – красавец город, только некогда его рассматривать. Нахожу завод, ломлюсь в отдел технического контроля. Военная форма и тут помогает – принимает начальник ОТК – пожилой, вдумчивый товарищ. Пара команд – и мы на территории завода: разрешает выдать так называемый «неликвид». Разумеется, приведённый « в норму». Этим хитрым ходом позже мне придётся пользоваться, и не раз. Даже минуя начальника, но тогда был первый. К вечеру именно мой цилиндр в сборе, весь в кляксах красной краски (обозначены места, которые текут под нагрузкой) находится на стенде. Подходит господин рабочий и спрашивает меня: «Этот, что ль?» Я ему отвечаю, что вроде бы этот. Включает насос – цилиндр начинает фонтанировать. Так – берёт держак с электродом, и… тычет в эти самые места, заваривает. Стою и думаю, что и наши сварные так могли бы. Заварил все дырки – теперь нигде не течёт. Следующий номер программы – подбор проушины. Оказывается, не всякая станет накручиваться на шток: или там или тут резьбы чуть чуть… могут не совпасть (это можно себе представить, к примеру, на технике «Комацу», или «Като»…? ), и поэтому проушины перебираем. Останавливаемся на… третьей (тоже считающейся «бракованной»). Закрутили, опробовали – можно забирать. А ведь на нашем экскаваторе могла быть установлена проушина со слабиной, если этот товарищ, к примеру, торопился куда-нибудь… Мысль такая тоже приходит в голову, но надо быстренько оформлять документы, разрешающие «вывоз с завода бракованного изделия» властью начальника ОТК. И, уже в сумерках, оставив, по-моему, доверенность с письмом, двигаемся обратно.

Тогда мощнейший экскаватор бригады простоял чуть больше суток. Вскоре начнёт «аукаться» слабая подготовка экскаваторщиком и всех нас – руководителей, не обученных правилам эксплуатации этого экскаватора. Он «потерял силу», стрела начала самопроизвольно медленно опускаться, производительность упала. Я уж не говорю о частых порывах рукавов высокого давления (РВД), качество которых тоже было, по-видимому, не высоким. Так что забой, где работала эта замечательная машина, был всегда хорошенько полит гидравлическим маслом. Пошли потери материальные – теперь не хватать стало не только троса, но и масла. Визг Калинкевича всё усиливался, а сдвигов в лучшую сторону не происходило. Наконец, кажется в самом конце 79 года, мне вручили наряд на запасные части, доверенность, и, сняв с экскаватора все гидроаппараты, я повёз их на ремонт. В общем, надо было «убить всех зайцев сразу» и восстановить работоспособность нашего 98-го. Кажется, предварительно я ездил на завод ещё пару раз, договаривался не только с ОТК, но и с мастером непосредственно в цехе. Договорённость, одобренная Леонидом Тихоновичем, состояла в том, что мастер по гидравлике, возглавлявший производство гидроаппаратов, принимался на работу к нам… в батальон в качестве слесаря. Так что такое серьёзное дело одной бумажкой (нарядом) не могло решиться – в отделе сбыта мне популярно разъяснили, что… «Вот это номер наряда, он означает «Согласованная номенклатура запасных частей». И уточнили, что по этому наряду мне можно взять на всю сумму… зубьев ковша для любого типа Воронежских экскаваторов! А сумма была весьма приличной для тех времён – тысяч десять! Вот бы «порадовал» Калинкевича Леонида Тихоновича…
В тот раз потратил целую неделю, почти жил в цехе, отбирая «неликвиды» с красными кляксами с начальниками цехов и мастерами и ожидая ремонта гидроаппаратов вне очереди. Один из них – гидроаппарат гидроцилиндров, уже не державший стрелу даже без груза, разбирали при мне… кувалдами: штоки не желали выходить из гнёзд! Оттуда вынули множество камней, зёрен злаковых культур, произраставших на полях Белгородской области, и многое другое, что должно было задерживаться фильтрами! Выработки гнёзд были уже недопустимыми, и абсолютно «по блату» этот основной гидроаппарат был… заменён (!) на новый, ценой почти такой же, как и после ремонта – тысячи в две тогдашних рублей; благо, что на заводе был «наш слесарь»…
Затем полный Маз «бракованных запчастей» был официально оформлен и пропущен через заводские ворота – это была моя последняя «операция «Запчасть» в этом батальоне в этой должности: зимой 79-го года в соответствии с полученной ранее аттестацией, меня перевели в Барвенковский путевой железнодорожный батальон на должность заместителя командира по технической части.