1. Не бронепоездом единым…
События февраля и вся весна 1942 года в железнодорожной истории обороны Севастополя известны лишь продолжением активной боевой работы единственной подвижной единицы Отдельной Приморской армии — бронепоезда «Железняков». Боевые подвиги воинов этой крепости на колёсах и их командиров в этот период описаны весьма подробно на фоне некоторого снижения активности соединений Вермахта в связи с боями на Крымском фронте(1).
Незримо в этой боевой работе под постоянными ударами авиации и артиллерии присутствовали военные и гражданские железнодорожники. Это были бойцы и командиры 20 ОВЖДБ под командованием майора ( в апреле – подполковника) Т.И. Гончарова, часть которых с лёгкой руки литераторов – мемуаристов именовалась то «железнодорожным взводом» в экипаже бронепоезда, то «сапёрами», которые расчищали завалы в туннелях и ремонтировали повреждённые пути(1). Это были и труженики ВЭО-15 НКПС, обеспечивавшие движение не только бронепоезда, но и поездов снабжения – движенцы, путейцы, связисты, вагонники, стрелочники и паровозники. И ещё не забудем немногочисленных офицеров отдела военных сообщений и военных комендантов действующих станций со своим небольшим аппаратом, управлявших всем тем, что относилось к железнодорожному транспорту. Сведения об этой категории военных руководителей весьма отрывочны, разной степени достоверности, особенно с учётом ротации кадров по приказам вышестоящих органов ВОСО.
Надо не забыть и другие, очень важные задачи для обеспечения устойчивой обороны крепости Севастополь (немецкий термин, о многом говорящий!), которые поручались мастеровым рукам железнодорожников по приказам Военного совета ОПА. О самых важных из них – о строительстве поезда-бани и дезинфекционных камер для обеспечения личной гигиены солдат и офицеров Севастопольского Оборонительного района в феврале 1942 года уже писали, но снова остановимся на некоторых, ранее допущенных неточностях.
Это подробный доклад командира 20 ОВЖДБ подполковника Т.И. Гончарова начальнику отдела военных сообщений Отдельной Приморской армии подполковнику П.Ф. Коробко от 11.04.1942 года(2).
Часть важной и ранее неизвестной информации из этого документа читатель узнал в предыдущих главах (там же приложен фрагмент рабочей карты командира батальона). Это были подробные сведения о выполнении всех боевых и специальных задач, поставленных личному составу батальона с момента его прибытия из оставленной Одессы 5 октября 1941 года, об условиях и особенностях выполнения задач и их объёмах, а так же причинах, которые не дали возможности выполнить заграждение на некоторых перегонах железнодорожного участка Симферополь – Севастополь. Есть и резолюция подполковника П.Ф Коробко: «НО-2. Использовать материал для доклада ЗФ о работе отделения при обороне Севастополя»(2).
Очевидно, что этот документ потребовался для доклада начальнику отдела ВОСО фронта, или вполне возможно, и командующему Северо-Кавказским фронтом для оценки объёмов и эффективности трудов не только органа военных сообщений ОПА, но и 20 ОВЖДБ. И, скорее всего, эта оценка на тот сложный период обороны Севастополя, была достаточно высокой. Именно этим можно объяснить не большое пополнение личным составом, присланным из 36 ОЖДБР, которой батальон был в то время хоть и формально, но подчинён. Аналогичного, или близкого по важности документа для оценки деятельности специального формирования НКПС – ВЭО-15, кроме воспоминаний участников событий обороны, пока не найдено. Как раз в этих документах и одном литературном источнике довольно подробно описывается процесс строительства поезда-бани, упоминаются немало фамилий своих работников(1, 2, 3).
Конечно, можно понять, почему там не упоминались воины — железнодорожники, принимавшие активное участие в оборудовании поезда-бани, хотя в технической роте 20 ОВЖДБ капитана И.Л. Лялина были собраны лучшие механизаторы, слесари, кузнецы и другие специалисты – механики батальона. Они были абсолютно не хуже, чем гражданские специалисты ВЭО-15, но ответ прост — каждый пишет, увы – о своём и о своих(3). Упомянуть о вкладе военных железнодорожников в решение этих острых и важных вопросов обороны оказалось некому, поэтому спустя 82 года исправим эту ошибку.
Нет сведений о том, кто именно руководил созданием этого уникального объекта тыла — могу только предположить, что такими руководителями могли быть помощники командира 20 ОВЖДБ по материальному обеспечению старший лейтенант интендантской службы М.И. Пиковский, или помощник командира по технической части старший лейтенант А.Д. Ткачёв, но возможно и сам начальник политотдела ВЭО-15 А.Е. Немков эту работу контролировал. Ясно, что руководить было кому, а ввод в строй этого важного объекта тыла был приурочен ко дню Красной армии. Но использование бани по прямому назначению солдатами и офицерами началась раньше, после «пробной помывки» представителей командования и городского комитета ВКП/б/. Баня была принята «на ура», хотя уже очень остро стояла проблема обеспечения водой не только бани, но и воюющих войск, немногочисленного паровозного хозяйства и города Севастополя. Предположительно, в этом поезде-бане, который в ночное время скрытно подавали по железной дороге прямо к обороняющимся войскам, где это было возможно, успели помыться несколько тысяч солдат и офицеров.
Аналогичная, т.е. противоречивая информация и по изготовлению переносных дезинфекционных камер – устройств для борьбы со вшами, остро необходимой не сложной технике для всех обороняющихся войск, рабочих и служащих всего СОР. Задачу на их изготовление весной 1942 года получали железнодорожники ВЭО-15, и, под руководством мастера вагонного депо Зарывняка, изготовили 50 штук(1). Но есть сведения и по 4 технической роте 20 ОВЖДБ, личный состав которой, видимо, так же получал такой приказ и изготовил 40 дезокамер(2, 3). Не исключено, к сожалению, что из-за наличия двух источников этих сведений, написанных в разное время уже после падения Севастополя — между серединой 1942 и 1945 годами, речь шла об одном и том же задании, возможно выполненным совместными усилиями гражданских и военных железнодорожников, но с расхождениями по цифрам. Поэтому представляется, что имеющиеся источники документами можно назвать с некоторым опасением, но, так, или иначе, в тех тяжелейших условиях и такие специфические, крайне важные для обороны задачи, поставленные Военным Советом и командованием СОР, выполнялись в полном объёме и с отличным качеством. В таких дезинфекционных камерах обученные специалисты могли за сутки обработать до 200 комплектов обмундирования.
Такая же картина и по походным хлебопекарням, изготовленным примерно в то же время солдатами 4 технической роты этого батальона в количестве 60 штук. Нехитрые, но остро необходимые для продовольственного обеспечения сражающихся войск устройства использовались прямо на передовой линии фронта(2, 5).
За самоотверженный, доблестный труд и проявленные при этом храбрость, героизм и самопожертвование всему личному составу ВЭО-15 Военный Совет отдельной Приморской армии 13 февраля 1942 года объявил благодарность(1). О поощрении воинов и командиров 20 ОВЖДБ четырежды издавались отдельные приказы командующего ОПА с объявлением благодарности за проявленный героизм и трудовую доблесть при выполнении специальных задач при обороне Севастополя (Тексты приказов пока не найдены) (2, 3).
Командование и военный совет ОПА ценили труды воинов 20 ОВЖДБ, что подтверждается и присвоением приблизительно в это время очередных воинских званий многим командирам, включая комбата, а так же награждение несколько ранее орденами Красная Звезда командования части и командиров рот – в том числе за боевые и трудовые подвиги при обороне Одессы. Пишу предположительно, кроме командира 2 путевой роты ст. лейтенанта А.И. Жукова – погибшего или пропавшего без вести зимой или весной 1942 года в Севастополе. Сведений о нём на сайте МО РФ «Подвиг народа» не найдено.
Тщательно изучая и анализируя имеющиеся документы, мемуары и отрывки сведений из личных архивов, можно сделать вполне определённый вывод о том, что весной и в начале лета произошли значительные изменения в худшую сторону не только в устойчивости самой обороны города, но и в структуре и количестве личного состава в военном и гражданском железнодорожных формированиях. И всё только потому, что боевая обстановка весной 1942 года из-за больших потребностей боевых частей в личном составе, вооружении, боеприпасах и материальных средствах, нередко вынуждала командование проводить реорганизации и в батальоне, и в подразделениях ВЭО-15 в виде изъятия личного состава в строевые воинские части, поручая при этом совершенно не свойственные этим формированиям, но крайне важные для обороны задачи, с которыми все железнодорожники справлялись блестяще.
На всякий случай напомню читателю, что в это же время на востоке полуострова, в Керчи, происходило трагическое окончание начатой в начале 1942 года наступательной операции Крымского фронта, и именно там оказался и фактически пропал в боях с фашистами из истории железнодорожных войск 65 ОВЖДБ (без 1-й путевой роты). Нет никакой связи между этими трагедиями, но результат очень похожий, и мы к нему ещё вернёмся…
Командир 20 ОВЖДБ (до начала апреля 1941 года) подполковник Гончаров Тимофей Илларионович 1900 г.р., из поколения опытнейших, прошедших огонь и воду военных железнодорожников. В РККА с 1920 года, участник Гражданской войны — воевал с бандами Антонова в 1921 году. Коммунист с 1925 года, с первых дней войны проявил себя как отважный, решительный, смелый и инициативный командир. Стал командиром батальона во время освободительного похода войск РККА в Бессарабию в 1940 году, участник обороны Одессы — первый орден Красная Звезда получил за героизм и образцовое выполнение приказов по заграждению железных дорог Молдавии и Одессы в 1941 году. Руководил батальоном при обороне Севастополя, откуда откомандирован в апреле 1941 года для дальнейшего прохождения службы в 6 запасной ж.д. полк (6 ОЗапЖДП). Награждался орденами Красная Звезда(2), Ленина и Красное Знамя, медалями «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя, «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 г.г.»
Вернёмся к докладу командира батальона, в котором подполковник Т.И. Гончаров подробно доложил весь перечень выполненных работ своим личным составом за указанный период. Кроме выполнения работ по штатному предназначению и выше упомянутых задач, офицеры и солдаты 20 ОВЖДБ организовали и проводили текущий и средний ремонт автомобилей, изготавливали тачки, носилки, кирки, ломы лапчатые и простые в количестве 1000 штук, а так же различное другое техническое имущество и инструмент, предположительно вместе с работниками депо станции Севастополь ВЭО-15. Иначе сложно представить, как и где в той обстановке, хоть и в полуразрушенном здании депо, нужное для работы техническое имущество и инструмент можно было ремонтировать и изготавливать.
За эти подвиги воины и командиры 20 ОВЖДБ командующим ОПА генерал-майором И.Е. Петровым за период с момента прибытия батальона из Одессы до начала апреля 1942 года, кроме упомянутых выше приказов о поощрениях, были награждены правительственными наградами ещё 18 человек, представлены к награждению ещё 24 воина, что говорит только о том, что командование ОПА и СОР высоко ценило труды военных железнодорожников обороняющегося Севастополя (Тексты приказов так же пока не найдены)(2).
Упоминая о некоем наступавшем переломном моменте в апреле — мае, имею в виду решение руководства военных сообщений, видимо, достаточно высокого уровня, переместить (или выдвинуть – пока не известно) командира 20 ОВЖДБ подполковника Т.И. Гончарова на должность в 6 отдельный запасной железнодорожный полк (6 ОЗапЖДП), дислоцировавшийся во время войны в Приволжском военном округе. Предполагаю, что было именно выдвижение опытнейшего офицера, имевшего большой опыт службы в различных, самых тяжёлых условиях, и знавшего буквально все виды восстановительных и заградительных работ. Он мог бы обучить тысячи солдат, сержантов и офицеров всему тому, что было необходимо при восстановлении железных дорог. Таким образом, на примере только одного командира и высококлассного специалиста железнодорожных войск, переведённого весной 1942 года заблаговременно, а не в спешке, которая совсем скоро возникла в обороне Севастополя с эвакуацией командования СОР, многих командиров и ценных специалистов, мы видим, как продуманно в той, почти безвыходной ситуации, действовало руководство военных сообщений и железнодорожных войск как минимум, Северо-Кавказского фронта, поскольку не известно, чьё это было решение.
В этот сложный период обороны – в начале апреля 1942 года (точной даты нет), батальон от Т.И. Гончарова принял его начальник штаба майор Г.Д. Захаров.
Командир 20 ОВЖДБ подполковник (с 17 апреля 1942 года) Захаров Григорий Дмитриевич 1900 г.р. В Красной армии служил с 1919 года, опытный, храбрый, грамотный и авторитетный офицер, прошедший с 20 ОВЖДБ все предвоенные, начиная с Финской, военные операции. На момент вступления в командование имел орден Красная Звезда за героизм и образцовое выполнение приказов по заграждению железных дорог Молдавии и Одессы в 1941 году. Вторым орденом Красная Звезда награждён 30 июня 1942 года приказом командующего ОПА. Эвакуировал боевое Знамя батальона в составе группы офицеров батальона по приказу командующего ОПА. Продолжил службу в должности командира 103 ОВЖДБ 44 ОЖДБР до конца Великой Отечественной войны. Награждался орденами Ленина, Красное Знамя, Отечественной Войны 2 и 1 ст., медалями «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 г.г.» и «За победу над Японией». Почётный железнодорожник.
Пока под Севастополем оставались четыре немецкие и одна румынская пехотные дивизии ситуация была хоть и напряжённой, но относительно оптимистичной. Но уже в начале мая подготовка к немецкой операции на Керченском фронте приняла интенсивный характер. Немцы резко усилили деятельность своей разведки, на ряде участков провели разведку боем, прощупывая передний край, перегруппировывали свои войска и рано утром 8 мая начали операцию «Охота на дроф», о ходе которой написана масса книг и научных исследований в прошлом. Теперь стало известно и о подвигах воинов железнодорожных войск и тружеников спецформирований НКПС, входивших в состав железнодорожных войск Крымского фронта – о чём читателю не лишне напомнить(6). Пишут об этой трагедии и в настоящее время, но, разумеется, это не наша тема, а лишь, как раньше указывалось, «фон» для отражения деятельности железнодорожников в обороне Севастополя. Просто с развитием немецкого наступления на Керчь падение Севастополя стало лишь делом времени: ведь германское командование могло сосредоточить против него все силы 11-й армии, используя к тому же массу трофейной советской артиллерии.
Это признавал даже главный исторический труд «История Великой Отечественной войны»: «Противник захватил почти всю нашу боевую технику и тяжелое вооружение, и позже использовал их в борьбе против защитников Севастополя». Роль и значение подвижной боевой единицы бронепоезда «Железняков» становилась минимальной, увеличивалась его уязвимость, а поддержание пути, связи и материальной части в пригодном для эксплуатации состоянии стало деятельностью, крайне опасной для жизни. Потери росли и среди военных, и среди гражданских железнодорожников ВЭО-15.
Именно тут уместно ещё раз напомнить о них, отдавших все свои силы, а некоторые и жизни, ради выполнения поставленных командованием специальных задач в условиях постоянных немецких бомбёжек и ударов с воздуха. Благодаря материалам Крымского государственного архива это стало возможным, к сожалению, только в некоторой степени. Оттуда известно, что более 200 человек из состава этого спецформирования НКПС были в мае 1942 года призваны в части, оборонявшие Севастополь(4), остальные продолжали обеспечение боевой работы бронепоезда «Железняков», а так же выполнение других разнообразных задач в интересах обеспечения обороны совместно с оставшимися в строю солдатами рот 20 ОВЖДБ и их командирами. В разрушенных зданиях паровозного и вагонного депо под руководством вагонного мастера Парамонова кипела работа по изготовлению около 5 тысяч строительных скоб, около 4 тысяч черенков для лопат, 500 мотыг, примерно столько же ломов и 150 различных кувалд – без этого, часто ломающегося инструмента, сложно себе представить поддержание земляных оборонительных сооружений в пригодном для использования состоянии(2).
В этих условиях, предположительно так же совместными усилиями всех железнодорожников, из имеющегося запаса рельсов по приказу командования ОПА для усиления противотанковой обороны Севастополя в мае 1942 года было изготовлено раньше установленного срока 2000 противотанковых ежей. Вот где, в частности, пригодились эвакуированные по указанию начальника отдела ВОСО штаба ОПА подполковника П.Ф. Коробко рельсы главного — включая частично и Камышловский мост, пути и второстепенных путей станции Севастополь(2).
Снова упоминая о «фоне» в виде боевых действий, не вижу особого смысла рассуждать об оставшихся возможностях обороны в это время: не смотря на прибывшие в июне немалые, по меркам советского командования, силы — более 23500 человек пополнения, до 15000 тонн грузов, в том числе 35 орудий, 3000 пистолетов-пулеметов ППД и 500 противотанковых ружей, с учётом имеющихся сил и средств в обороне Севастополя — 106600 человек, 47 танков, 1 бронепоезда, 1624 орудий и минометов, одного дивизиона из 12 реактивных установок М-8 и особой авиагруппы с 128 самолетами на аэродроме, с которого уже почти невозможно было взлетать, силы были совершенно не сопоставимы. Наступала агония обороны.
2. Неизвестные имена севастопольских железнодорожников, потери и судьбы
Сомнительно, что в условиях постепенного ослабления обороны Севастополя у руководителей ВЭО-15 и 20 ОВЖДБ были какие-то возможности ведения учётной документации, в которой бы отражались выполненные задачи и потери. Этот факт подтверждается, во-первых, воспоминаниями о деятельности ВЭО-15, написанными в послевоенное время(4). Второй документ – Исторический формуляр 20 ОВЖДБ 36 ОЖДБР(6), при внимательном рассмотрении представляющий из себя воссозданный заново документ, написанный после эвакуации 4 офицеров во главе с командиром – подполковником Г.Д. Захаровым, с боевым Знаменем батальона на Кавказ. Таким образом, во всех железнодорожных формированиях, как и в органе управления – отделе ВОСО ОПА, если и были возможности для сбора и ведения служебной и отчётной документации летом 1942 года, то для её эвакуации их практически не было.
По этой же причине так же не было возможности в полном объёме вести учёт потерь личного состава установленным порядком. Поэтому о потерях в ВЭО-15 мы немного знаем только из литературно – мемуарных источников(1, 4), а официальный документ о потерях 20 ОВЖДБ, своевременно и правильно оформленный в Севастополе и каким-то образом дошедший до архива МО России, существует всего один.
Именной список потерь 20 ОВЖДБ за 1 июня 1942 года, в котором всего один человек: командир путевого отделения мл.сержант Ратия Гиви Деанозович, погибший в тот день при немецкой бомбардировке Севастополя. Документ подписан командиром батальона подполковником Г.Д. Захаровым, военным комиссаром батальона П.Н. Шумилиным и начальником штаба капитаном Б.А. Куликовым. Очень скоро первые два офицера эвакуируются, а последний пропадёт без вести…
К потерям личного состава этого батальона мы ещё вернёмся – их было в тот момент уже более двух сотен человек.
Но начнём с работников специального формирования НКПС – ВЭО-15, часть имён которых сохранены памятью тех, кто, выполняя свой трудовой долг по защите своей родины и Севастополя на своих рабочих местах, не совсем безопасных в любое время суток, остался в живых.
Начальник ВЭО-15 Киселёв Иван Дмитриевич выполнял свои обязанности до последнего, попал в плен и, предположительно, был казнён фашистами. Такая же судьба и у начальника дистанции пути (ПЧ ВЭО-15) Бельского Михаила Николаевича, так же предположительно расстрелянного немцами. На сайтах МО РФ сведений о них нет(1, 4).
Почему так часто «предположительно»? Пояснение будет ниже.
Попал в плен и начальник политотдела ВЭО-15 лейтенант НКПС Немков Александр Елисеевич 1903 г.р., в плену выжил, предположительно совершил побег или освобождён Красной армией в 1944 году. В послевоенное время проживал в Симферополе. Его помощник по комсомольской работе Анатолий Ревин в плену погиб.
Ниже – неофициальные сведения о потерях пленными, пропавшими и убитыми ВЭО-15 НКПС, взятые из воспоминаний – других документов не найдено. Часть имён машинистов паровозов упомянуто в предыдущей главе, а на других паровозах Ов трудились Георгий Прудников, Анатолий Островский, Дмитрий Стеблюк. На Ов-350 -машинист-инструктор Н.Н. Ивлев — из депо Симферополь, Кожевников, Володин, Леонов, Лубенный – именно эти герои январскими ночами 1942 года доставляли стволы 305 мм. калибра для замены на 30 ББ.
В списке работников так же: начальник станции Севастополь (он же начальник отделения движения) Калмыков Василий Тимофеевич, дежурный по станции Севастополь Смирнов, стрелочники Найдюк и Кузьменко, начальник паровозного отделения Вергетел Иван Иванович и его заместитель Лещенко Павел Михайлович (1906 г.р., попал в плен, освобождён Красной армией. Призван, воевал. Награждён орденом Отечественной Войны 2 ст. в 1951 году), начальник службы МТО Пелих Николай Фёдорович, зам. начальника конторы «Райтрансторгпит» (по-военному, видимо, начпрод?) Зенгин Семён Давыдович, диспетчеры движения Байбеков и Ильяшевский. Большую роль в содержании пути в исправном состоянии и технической разведке путевого хозяйства сыграли подчинённые ПЧ М.Н. Бельского — дорожный мастер Никитин Иван Иванович, его бригадиры пути Горбиков Кирилл, Грошев Пётр, Орлов Степан Михайлович и рабочие по ремонту пути Орехов Дмитрий, Куликов Савелий, Складонюк Артемий, Романенко, Лимаренко Степан и другие. Бригады путейцев ВЭО-15, как правило, в этот период немногочисленные, постоянно трудились вместе с солдатами 20 ОВЖДБ, имён которых найти не удалось(4). Повторю, что судьбы этих людей не ясны или не известны – предположительно большинство попало в плен, некоторые смогли бежать и воевали в партизанах, некоторых освободила Красная армия, и они выжили, некоторые погибли.
Частично известны так же потери на рабочих местах тружеников ВЭО-15: погибли машинисты Макеев Степан, Михайлов Евстафий, Иванов Андрей, Зюганов Георгий, кузнец Науменко Кузьма, молодой токарь Опальков Сергей, слесарей Гурия и Ярошевский, лучший рационализатор депо, инструментальщик Божко, молодой рабочий Сергей Петренко. «Помощник командира бронепоезда по железнодорожной части» — возможно, был в штатном расписании бронепоезда «Железняков» (если оно было), но очевидно, что погибший лейтенант Головенко был или офицером НКПС или 20 ОВЖДБ. Такой же вывод и по «командиру железнодорожного взвода» этого бронепоезда, так же погибшему младшему лейтенанту Андрееву: по опыту обороны Одессы такие подразделения назначались из состава путевых рот именно 20 ОВЖДБ. Так что мл. лейтенант Андреев (к сожалению, офицеров с такими фамилиями и без инициалов «пробить» на сайтах МО РФ просто не реально) был, скорее всего, офицером одной из путевых рот 20 ОВЖДБ. Впрочем, с началом лета в остатках железнодорожных подразделений вряд ли можно было углядеть строгое соответствие штатным расписаниям, если они тогда вообще были.
В качестве резюме, говоря о судьбах тружеников и начальников ВЭО-15, можно сказать следующее: с момента разделения этого спецформирования НКПС на два участка – на Керчь с 51А и Севастополь – с Отдельной Приморской армией, о его структуре можно судить только по названиям должностей руководителей подразделений. О количестве работников после этой реорганизации не было известно ничего. Нет официальных сведений так же и по убыли работников к июню 1942 года, исключая призванных в строевые воинские части 200 человек(1, 4), раненым, эвакуированным и погибшим.
Кстати про эвакуацию: мы знаем официальную дату окончания эвакуации – 3 июля. Знаем так же, что организованной, массовой эвакуации армии, по сути, не было и она не планировалась, хотя постоянно шла ротация и выборочная отправка на Кавказ военнослужащих разного ранга, ценных специалистов, раненых и гражданских лиц – характерный пример по комбату Т.И. Гончарову выше, другие будут далее.
Но 30 июня, после занятия противником Корабельной Стороны, даже такая, «частичная» эвакуация, стала просто невозможной. Далее развивать эту тему не вижу смысла – она достаточно хорошо разработана множеством профессиональных военных историков и мемуаристов. Здесь речь только о железнодорожниках.
Поэтому большинство представителей руководящего органа на железной дороге – отдела военных сообщений, а так же командный и личный состав 20 ОВЖДБ и ВЭО-15 из Севастополя не эвакуировались, за исключением:
— Начальник отдела военных сообщений штаба ОПА подполковник П.Ф. Коробко – эвакуирован по приказу командующего ОПА генерал-майора И.Е. Петрова предположительно в конце июня 1942 года с частью штаба армии на подводной лодке.
— Офицеры, в разное время направленные в отдел ВОСО штаба ОПА из отдела ВОСО штаба Северо-Кавказского фронта для выполнения отдельных поручений и убывшие из Севастополя ранее:
1. Бывший начальник технического отделения отдела ВОСО 51 А, прикомандированный к отделу ВОСО ОПА приказом командующего войсками Крыма в октябре 1941 года инженер-майор М.Н. Бандулевич – после Севастополя возглавил опергуппу ВОСО СКФ на Крымском фронте с начала 1942 года.
2. Начальник технического отделения отдела ВОСО Северо-Кавказского фронта по заграждению мостов и железных дорог Севастополя майор А.П. Мгвделадзе – направлялся в Севастополь для выполнения задач по заграждению искусственных сооружений (предположительно) и вернулся на Кавказ до эвакуации штаба ОПА.
3. Командир 20 ОВЖДБ подполковник Г.Д. Захаров, батальонный комиссар П.Н. Шумилин, командир 4 технической роты ст. лейтенант И.Л. Лялин и начальник службы обозно-вещевого снабжения батальона ст. лейтенант интендантской службы В.Н. Добычин – этой группе командиров командующим ОПА было разрешено (приказано?) эвакуировать боевое Знамя 20 ОВЖДБ. после включения остатков батальона в боевой состав 388 СД. Сведений о способе и дате эвакуации этой группы нет.
4. Инженер штаба 20 ОВЖДБ, воентехник 1 ранга Б.М. Фрадкин. При выполнении специальных задач в Севастополе был контужен и дважды тяжело ранен — в голову и ногу, в июне эвакуирован на Кавказ, где после длительного лечения был комиссован.
Известно, что к 4 июля организованное сопротивление на мысе Херсонес было сломлено, а к 10-му ликвидированы его последние очаги. Предположительно, все железнодорожники, занятые обеспечением боевой деятельности бронепоезда, кроме ВОСОвцев, в основном, держали оборону ближе к своему последнему укрытию – туннелю с бронепоездом, где они дали не один бой противнику.
Поэтому начнём с потерь личного состава руководящего органа транспортного обеспечения – отдела военных сообщений штаба ОПА. Это сведения, взятые с очень спорного, требующего серьёзной проверки и уточнения документа, составленного на Кавказе путём опроса ряда военнослужащих, эвакуированных из Севастополя – официальный список найти не удалось.
Начальник 1 отделения – помощник начальника отдела ВОСО штаба ОПА майор Мацко Михаил Фёдорович 1899 г.р., в РККА с 1919 года, попал предположительно в румынский плен летом 1942 года, совершил побег, стал партизаном, затем служил до 1946 года в должности заместителя военного коменданта (ЗЗКУ) ст. Купянск, Сев. Донецкой ж.д. Награждался медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 г.г.», «Партизану Отечественной войны» 1 степени. Сведений о награждении медалью «За оборону Севастополя» нет.
Военный комендант (ЗКУ) станции Севастополь капитан Лосин Егор Владимирович 1914 г.р.- сведений о прохождении военной службы нет. Попал в плен в июле 1942 года, содержался в немецком концлагере – это фото именно оттуда. Сведений о дальнейшей его судьбе нет.
Помощник военного коменданта (ЗЗКУ) станции Севастополь мл. лейтенант Ивченко Павел Иванович 1913 г.р. призван из запаса в июне 1941 года, пропал без вести, попал предположительно в румынский плен летом 1942 года. Освобождён РККА, воевал. Пропал без вести повторно в 1944 году. Сведений о дальнейшей судьбе нет.
Помощник военного коменданта (ЗЗКУ) станции Севастополь ст.лейтенант Дерябин Лев Николаевич 1905 г.р., в органах ВОСО РККА служил с 1928 года, попал в плен летом 1942 года, освобождён в 1945 году. Сведений о наградах и дальнейшей судьбе нет
Кажется, о Севастопольских ВОСОвцах сведений удалось найти не много, но их, во-первых, и было не много, а во-вторых, кто вообще слышал про офицеров руководящего органа на транспорте в обороняющемся городе-крепости Севастополь…
Теперь рассмотрим разноречивые сведения, которые удалось отыскать о судьбах оставшихся в строю воинов и командиров 20 ОВЖДБ, с учётом самых первых потерь примерно в 200 человек ещё при преодолении гор Крыма при отступлении батальона с войсками Отдельной Приморской армии в октябре 1941 года(6). Принимая к сведению, что по прибытии из Одессы личного состава в 20 ОВЖДБ было 550 человек(6), то значит, в начале обороны Севастополя в батальоне оставалось 350 человек офицеров и солдат. Примерно к июню 1942 года, с уменьшением протяжённости путей для нанесения артиллерийских ударов по немецким войскам бронепоезда «Железняков», некоторая часть личного состава (количество не известно), не задействованная в т.н. «железнодорожном взводе» и техническом прикрытии действующих участков пути, была включена в боевой состав 388 СД ОПА до конца обороны. Сведений о потерях в боях этого личного состава нет.
После эвакуации командира батальона с боевым Знаменем и офицерами, перечисленными выше, и их прибытия в штаб 36 ОЖДБР, формально (с учётом откомандирования какой-то части личного состава батальона в 388 СД) можно было считать, что 20 ОВЖДБ, с учётом передислокации боевого Знамени, перестал находиться в составе ОПА в Севастополе как часть желдорвойск, и командир ему…был уже не нужен. Есть ли логика в таком предположении – не знаю, но тогда всё могло быть.
Но… это если формально. Оставалась большая часть личного состава батальона – солдаты и офицеры, разделившие судьбу всей многотысячной группировки измождённых, израненных, голодных, но, в основном, не павших духом, воинов Севастопольского оборонительного района и остатков гражданского населения крепости Севастополь. Хотя были, разумеется, и слабые духом люди – перебежчики, в журналах боевых действий (ЖБД 20 ОВЖДБ не найден) частей СОР обтекаемо называвшиеся «ушли на сторону противника». Есть сведения об одном таком и из состава 20 ОВЖДБ, «ушедшем» к немцам в январе 1942 года и рассказавшем о составе и порядке использования бронепоезда «Железняков»(7). Не известно, правда, осознанно ли «ушёл» солдат с неизвестной фамилией, или возможно, был ранен или контужен, да и насколько ценны оказались эти сведения для немцев тоже не ясно. Всё бывало на войне, но больше подобных сведений по 20 ОВЖДБ пока не выявляется.
Наверное, именно здесь нужны пояснения насчёт множества оговорок «предположительно» по судьбам некоторых военных и руководителей ВЭО-15. Уже сетовал на некоторые источники, в основном литературно-мемуарные, которые писались на материалах воспоминаний не всегда компетентных людей, не видевших, а слышавших о происходивших событиях, в том числе трагических. Так, по сильно искажённым сведениям из такого «источника» командир 20 ОВЖДБ подполковник Т.И. Гончаров попал в немецкий плен и был расстрелян(1). Подобные судьбы другие «источники» нарисовали и некоторым другим командирам этого батальона, а так же некоторым офицерам отдела военных сообщений ОПА: к счастью, не все сведения оттуда подтверждаются — тут представлены реальные судьбы людей, которых удалось разыскать.
Теперь самое печальное – именные списки потерь 20 ОВЖДБ. Их несколько, и все, кроме одного (приведённого выше, на одного мл.сержанта Г.Д. Ратия) составлялись представителями штаба во главе, предположительно, с комбатом подполковником Г.Д. Захаровым по прибытии в свою 36 ОЖДБР после эвакуации, после чего попали в общий список потерь бригады. Это подтверждает общий вид, к примеру, вот этого списка.
В нём — 40 человек, пропавших без вести, написанный прибывшими командирами по памяти – без инициалов и других важных сведений по установленной форме. Ниже – все эти сержанты и солдаты перечислены текстом пофамильно. Сведений или упоминаний о пропавших в 1941 году 200 человеках нет.
Сюда задним числом включены солдаты и сержанты 20 ОВЖДБ, пропавшие без вести при обороне Севастополя в указанный период. Даты документа нет, но понятно, что это примерно май – июль, т.е. по «горячим следам». (Приложение к №24658с)
Список был отпечатан в 2-х экз., по-видимому как приложение к акту, о котором расскажем ниже. Его подготовил ст. лейтенант Соков, исполнил Назаренко. Подписал командир 36 ОЖДБр полковник И.М. Павлов, военком бригады батальонный комиссар Каверин и Врио начальника штаба 36 ОЖДБр капитан Емелин – все люди, в Севастополе не бывавшие.
Эти люди 20 ОВЖДБ в Севастополе – все, кого смогли вспомнить эвакуировавшиеся начальники, включая комбата – невозможно помнить всех. Это только некоторые младшие командиры и красноармейцы, в основном из штабных и тыловых служб. Путейцев всего три.
Список безвозвратных потерь рядового состава 36 ОЖДБР за период с 1 по 31 июля 1942 года.
Мл. сержант Британов Борис Александрович (чертёжник), мл. сержант Буяан (старший писарь), ст. сержант Федорук (ст. писарь службы боепитания), ст. сержант Жванецкий (пом. командира взвода), ст. сержант Битлин (пом. ком. взвода), ст. сержант Вдовин (пом. ком. взвода), сержант Нестерович (ком. отд.), мл. сержанты Ковальский, Провоторов, Иванов, Аксёнов (все командиры отделений), зам. политрука Цыкин, сержанты Батушин, Панфилов (оба ком. отделений), ст. сержант Лубчинский (пом. комвзвода), сержант Котов (старшина роты), мл.сержант Скогарев (Зав. складом ОВС), сержант Кондаков (компрессорщик), мл. сержант Горбунов (нач. электростанции), мл. сержант Дюдюкин (ком. отделения), мл. сержант Павлов (ком. отделения), красноармейцы Крелин (писарь), Чолок (кладовщик), Вернигора (зав. складом), Зубенко (писарь), Сидоров (шофер), Игимбердиев (моторист), Круценко (сапожник), Скупой (кладовщик), Ткач (повар), Сливский (ездовой), Березуцкий (писарь), Дущук (путеец), Григорьев (ездовой), Кравец (путеец), Рава (путеец), Селютенко (портной), Веревица ( шофер), Пашкевич (шофер), Куляев (шофер). Итого – 40 человек, причём не известно кто остался жив, а кто нет. Значит, с учётом 200 что же, 240? Запомним…
В этом списке не учтена отдельная небольшая группа из бывших солдат 65 ОВЖДБ, призванных из Пензенской области в количестве предположительно 14 — 17 человек, направленная в состав 20 ОВЖДБ с пополнением командованием 36 ОЖДБР с СКФ в начале 1942 года. Их надо будет прибавить к этой цифре, в их числе были:
Красноармеец Кошкадаев Петр Васильевич 1910 г.р., воевавший в Севастополе с 30 апреля по 1 июля 1942 года, раненым попавший в плен, где находился до 10 ноября 1945 года. Награды воина-железнодорожника впечатляют: орден Отечественной Войны II степени, медали «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» — пример высшей справедливости по отношению к солдату железнодорожных войск и укор певцам – разоблачителям «Сталинских лагерей» после немецкого плена!
Красноармеец Абубекеров Хамзя Исхакович 1913 г.р. (на фото стоит слева) — воин с аналогичной судьбой. Не исключено, что сняты именно трое земляков из Пензенской области, но до Севастополя. Сведений о его наградах не имеется.
Красноармейцы Акхузин Идрис Исмаилович 1910 г.р., Смагин Павел Ефимович 1909 г.р., Ушаков Иван Григорьевич 1911 г.р., Шебаршов Василий Никитович 1911 г.р. (Так же награждён орденом Отечественной Войны II степени в 1985 году), Щелков Алексей Павлович 1912 г.р., Куприянов Алексей Емельянович 1911 г.р, Востряков Николай Васильевич 1911 г.р., Горелочкин Алексей Николаевич 1912 г.р., Загреков Николай Иванович 1915 г.р., Кашаев Абдулла Исхакович 1911 г.р., — все примерно с такой же судьбой. Содержались в румынских и немецких концлагерях в Болграде и в Германии, были освобождёны, некоторые призвались повторно. Шеменёв Иван Прокофьевич 1911 г.р., Пензяков Василий Иванович 1913 г.р., и Мышенков Фёдор Иосифович 1913 г.р., так же освобождённые из плена, в 1944 году геройски погибли в боях с фашистскими захватчиками. Сведений о их наградах нет.
Не побывали в плену только два красноармейца – пензенца из этого пополнения 20 ОВЖДБ — Черников Павел Михайлович 1911 г.р., эвакуированный в июне по ранению, после выздоровления успешно воевавший в стрелковых частях Красной армии, награждённый орденом Отечественной Войны I степени, медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», и Елизаров Николай Андреевич 1912 г.р., сумевший осуществить побег по пути в лагерь военнопленных и призванный позднее повторно в ряды Красной армии. Значит, примерно 15 пензенских? Тогда всего что же, общая цифра уже 254 — 257? Только по спискам.
Очевидно, что пензенских путейцев из пополнения, настоящих героев Пензенской земли, составители первого списка, увы, не знали. А оказался он на этой страничке благодаря неустанным и многолетним трудам тамошнего исследователя военной истории и моего друга Сергея Самарина, которому хочу выразить искреннюю благодарность за его бескорыстные труды (8)…
Читать следующий список очень тяжело, но командиров, составивших ТАКОЙ список можно только пожалеть – никакой их вины в этой большой трагедии Севастополя, конечно, нет: никаких возможностей у них, как у всей Приморской армии и даже у Ставки ГВК, не было ни спасать своих людей, ни – тем более, документы штаба батальона. Спасли только Знамя.
Это ещё один, немного более подробный – по 16 офицерам батальона.
Именной список безвозвратных потерь личного состава 20 ОВЖДБ в Севастополе (июнь-июль 1942 года по штабу 20 ОВЖДБ:
— Начальник штаба капитан Куликов Борис Александрович 1908 г.р. – второй по счёту начальник штаба батальона за время обороны Севастополя. С какой должности назначен не известно. Пропал без вести, возможно, погиб в бою. Нет фото, никаких сведений о нём так же нет.
— Помощник командира батальона по технической части капитан Ткачёв Александр Дмитриевич 1908 г.р., пропал без вести, возможно, погиб в бою. Нет фото, никаких сведений о нём так же нет.
— Помощник командира батальона по материальному обеспечению ст. лейтенант интендантской службы Пиковский Михаил Иванович 1908 г.р., пропал без вести 10 июля 1942 года, возможно, погиб в бою. Нет фото и никаких других сведений.
— Инженер штаба воентехник 2 ранга Коминовский Николай Петрович 1898 г.р., пропал без вести, возможно, погиб в бою. Нет фото и никаких других сведений.
— Начальник службы заграждения лейтенант Филиппов Константин Алексеевич 1909 г.р., пропал без вести, возможно, погиб в бою. Нет фото и никаких сведений.
— Начальник боепитания воентехник 3 ранга Ненахов Пётр Александрович 1913 г.р., пропал без вести, возможно, погиб в бою. Нет фото и никаких сведений.
— Начальник продовольственного снабжения лейтенант интендантской службы Мардасов Михаил Григорьевич 1913 г.р., участник обороны Одессы, пропал без вести, возможно, погиб в бою. Нет никаких других сведений.
— Ответственный секретарь ВКП/б/ батальона политрук Разумов Иван Михайлович 1915 г.р., участник обороны Одессы, пропал без вести, возможно, погиб в бою. Нет фото и никаких сведений.
— Начальник финансовой части интендант 3 ранга Головатенко Антон Пантелеевич 1912 г.р., участник обороны Одессы, пропал без вести, возможно, погиб в бою. Нет фото и никаких сведений.
— техник штаба батальона младший воентехник Руденко Илья Кондратьевич 1912 г.р., участник обороны Одессы, пропал без вести в июле 1942 года. Попал в плен, предположительно совершил побег. В 1943 году призван повторно в РККА. Других сведений нет.
— Старший техник штаба (В 1941-1942 годах без воинского звания) Братанов Борис Кузьмич 1915 г.р., участник обороны Одессы, попал в плен, освобождён (совершил побег?), продолжал службу, закончил войну в воинском звании инженер — капитан. Награждался орденом Отечественной войны II степени (1985 г.), медалями «За оборону Одессы» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»
— Врач батальона военврач 2 ранга Лордкипанидзе Ираклий Антонович 1909 г.р., участник обороны Одессы, попал без вести, пленён, выжил. Освобождён. Награждался медалью «За боевые заслуги» (1958 г.). Других сведений нет.
— Фельдшер батальона ст. военфельдшер Лобанов Борис Семёнович 1909 г.р., участник обороны Одессы, пропал без вести, пленён, выжил. Освобождён, воевал. Служил до 1947 года, старший лейтенант медицинской службы. Сведений о наградах нет.
По подразделениям батальона:
— командир 2 путевой роты капитан Жуков Александр Иванович 1909 г.р., участник обороны Одессы (сведения об офицере – в предыдущих главах), опытный и грамотный командир, пропал без вести при невыясненных обстоятельствах в период январь — июль 1942 года. Нет фото и никаких сведений.
— Командир взвода младший лейтенант Майоров Николай Иванович 1921 г.р., в железнодорожных войсках РККА служил с 1939 года, участник обороны Одессы. Пропал без вести летом 1942 года, попал в плен предположительно к румынам. Освобождён, воевал. Награждался орденами Красная Звезда, Отечественной войны 2 ст., медалями «За оборону Одессы», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»
-Воентехник 1 ранга (лейтенант) Монахов Пётр Александрович 1913 г.р. (должность в батальоне не известна) в железнодорожных войсках РККА служил в 1935 года, участник обороны Одессы, пропал без вести в июле 1942 года, попал в плен, предположительно к румынам. Освобождён, служил в 7 ЗСП 12 ЗСД, участвовал в боях. Награждён медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». О других наградах сведений нет.
Кроме 16 выше поименованных офицеров из разных источников выявлены ещё пятеро, не попавшие в списки по не известным причинам:
— Командир 1 путевой роты капитан Дорохов Павел Васильевич 1907 г.р., участник обороны Одессы, опытный, храбрый командир, (сведения об офицере и фото – в предыдущих главах), награждённом орденом Красная Звезда. Пропал без вести в июле 1942 года.
— командир 2 путевой роты ст.лейтенант (капитан) Селиверстов, (сменивший предположительно капитана А.И. Жукова) упоминается только в одном литературном источнике(1) – пропал без вести (погиб?) в июле 1942 года. Об этом офицере нет никаких сведений.
Политрук 2 путевой роты лейтенант Бутусов Иван Алексеевич 1916 г.р., в железнодорожных войсках РККА служил в 1937 года, участник обороны Одессы. Пропал без вести (попал в плен) летом 1942 года предположительно к румынам. Освобождён, призван в РККА повторно, служил в 192 ЗСП 1 ЗСД, принимал участие в боях с фашистами. Награждался медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и орденом Отечественной войны 2 степени.
— Командир взвода младший лейтенант Незнамов Дмитрий Иванович 1913 г.р., в железнодорожных войсках РККА служил с 1939 года, участник обороны Одессы. Пропал без вести в июле 1942 года, попал в плен. Освобождён, призван повторно. Награды: орден Отечественной Войны I степени, медали «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя»
— Капитану Топоркову Михаилу Михайловичу повезло (сведения об офицере и фото – в предыдущих главах)– в плену остался жив, был освобождён и успел повоевать, получив, кроме заслуженного за Одессу и Севастополь ордена Красная Звезда, и другие боевые награды: орден Отечественной Войны II степени, медали «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 г.г.»
Подписывали этот список командир 36 ОЖДБР полковник И.М. Павлов, военный комиссар 36 ОЖДБР Каверин, и Врио начальника штаба бригады капитан Емелин.
Но офицеров выявлено фактически не 16, а 21. И это без двух лейтенантов — путейцев, воевавших на бронепоезде «Железняков» и погибших в боях. Правда, данных о их принадлежности к 20 ОВЖДБ, НКПС или восовцам нет, но и к ОПА они так же не относились, поэтому можно их считать нашими, значит всего 23. И тогда всего потерь в батальоне по списку должно быть примерно 277 – 279 человек!
Разумеется, по прибытии на Кавказ группы эвакуированных начальников с боевым Знаменем 20 ОВЖДБ во главе с командиром батальона было назначено расследование для выяснения потерь и, главное, причин, практически гибели батальона в Севастополе – издали, с берегов Кавказа, эти причины были видны почему-то очень плохо. Расследование, проведённое в июле 1942 года в штабе 36 ОЖДБР на Кавказе, выявило… 56 погибших и 46 пропавших без вести (102 человека?), что никоим образом не отражает реальные боевые потери батальона в Севастополе. Оно не дало так же ответа на вопрос о том офицере, кто был оставлен тогда за командира батальона, и очень невнятно сообщило о причинах такого положения. Но будем аккуратны и обо всём – по порядку.
Акт проверки состояния учёта и потерь личного состава 20 ОВЖДБ с 23 июня по 10 июля 1942 года, утверждённый командиром 36 ОЖДБР полковником И.М. Павловым 31.07.1942 года
Документ из 2 страниц машинописного текста, который приведём полностью, вызывает противоречивые чувства и отдаёт формализмом, что и понятно: никто уже ничего не мог поделать, как-то уменьшить гигантский масштаб трагедии защитников Севастопольской твердыни. Но попытаться сгладить, а по существу забыть её, соблюдая видимость объективности оценки деятельности командования батальона, нужно было – тем более, что документ ссылался на требования штаба СКФ. Вот что за документ утвердил командир бригады полковник И.М. Павлов и военный комиссар бригады батальонный комиссар Карелин (орфография сохранена):
«На основании распоряжения штаба Сев. Кав. Фронта комиссия в составе председателя: врио нач. штаба 36 отдельной железнодорожной бригады капитана Л.Ф. Емелина и членов комиссии: уполномоченного ОО НКВД 36 отд.ж.д. бригады младшего лейтенанта госбезопасности тов. А.И. Оленчук, от сектора парткомиссии 36 отд.ж.д. бригады ст. политрука тов. Степаненко, проверила состояние учёта и потери личного состава за период боевых действий при обороне Севастополя с 23 июня по 10 июля 1942 года по 20 ОТДЕЛЬНОМУ ВОССТАНОВИТЕЛЬНОМУ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОМУ БАТАЛЬОНУ 36-й отдельной ж.д. бригады.
(Уже в преамбуле этого документа очевидны странности: анализу подвергался почему-то отрезок времени, протяжённостью менее месяца – как будто эти же вопросы учёта и потерь ранее бригады подчёркнуто не касались. А кого они касались из документа не ясно – но потери, как указано выше, были, и немалые. Значит, о них… следовало забыть? Знакомый по 65 ОВДЖБ, пропавшему из истории железнодорожных войск РККА в Керчи, метод). Читаем дальше…
«При проверке установлено:
1. В 20 отдельном восстановительном железнодорожном батальоне на 23 июня 1942 года числилось: начсостава 24 человека, младшего начсостава 27 человек, рядового состава 46 человек. Всего 97 человек.
(Сейчас сложно понять эти цифры, особенно по младшему комсоставу и рядовым. Попробуем разобраться хотя бы с офицерами: в списке, о котором мы только что рассуждали – 21 – 23 человека – похоже на цифру в акте. Сразу вопрос (кому???) — четверо, включая комбата с боевым Знаменем, прибывшие на Кавказ – туда включались, или нет? Учтён ли в этих цифрах акта личный состав т.н. «железнодорожного взвода» бронепоезда «Железняков», где служили 2 офицера, отвечавшие за железнодорожные вопросы и погибшие в бою? Прикомандирован ли уже личный состав в этот период к 388 СД, или нет – так же не ясно).
2. Прибыло пополнения с 23.06.1942 года по 10.07.1942 года – 0 человек (по всем категориям личного состава — очевидно и понятно).
3. Откомандировано по приказанию Военного совета Приморской армии в стрелковые части за этот же период: начсостава – 0 человек, младшего начсостава – 1 чел., рядового состава – 1 чел., всего – 6 человек.
(Что означает этот математический пассаж сказать сложно, но в документе именно так… Если верить этой цифре 6, то это означает, что в 388 СД откомандировано…6 человек? Более, чем странно…).
4. Осталось после боевых действий и имелось в части по состоянию на 10 июля 1942 года: начсостава 4 человека (по-видимому, как раз те самые офицеры во главе с командиром батальона?), младшего комсостава – 0, рядового состава – 0 человек. Всего – 4 человека. (Остальные солдаты, сержанты и офицеры – пропали, «остались за бортом», судя по таблице, имеющейся ниже, а так же согласно выше приведённому списку без инициалов и других данных)
5. Итоговая таблица на первом листе акта приводит абсолютно странные сведения по личному составу: в результате боевых действий 20 отдельный восстановительный железнодорожный батальон имеет потери: — в строке «убито и умерло после ранений» – ни одного человека!
— пропало без вести начальствующего состава 16 (мы насчитали 21 — 23), младшего начальствующего состава 26, рядового состава 45 (С этими цифрами не будем спорить – проверить нельзя). Всего безвозвратных потерь (они же в акте – пропавшие без вести) 87 человек (вариант автора – 277 — 279 человек).
На второй странице этого документа содержатся сведения о раненых и больных, эвакуированных в госпитали, в том числе на Кавказ — 0 человек. (Это тоже никак не соответствует истине: выше приведены сведения об эвакуации тяжело раненого инженера штаба 20 ОВЖДБ, воентехника 1 ранга Б.М. Фрадкина и красноармейца П.М. Черникова, ну и… четырёх офицеров во главе с комбатом подполковником Г.Д. Захаровым – все они с боевым Знаменем были в норме, не больны и не ранены).
В конце таблицы на второй странице документа есть строка №5, смысл которой окончательно запутает любого исследователя потерь 20 ОВЖДБ, особенно спустя 82 года, это цифра: «Не установлено личностей и причин их отсутствия из числа безвозвратных потерь» — цифра, неоднократно исправленная вручную, составляет… 5 человек.
Невозможно себе представить насколько сложно было командиру с начальником штаба и военным комиссаром, вместе и под наблюдением уполномоченного ОО НКВД 36 отдельной ж.д. бригады, составлять более-менее правдоподобный документ для вышестоящего руководства: им трудно было позавидовать тогда, трудно. Но они постарались, и вот внизу второго листа этого акта вывод, по-моему полностью замещающий всё, что было написано в мучениях выше. Привожу этот вывод:
Причиной не полного установления потерь личного состава является отсутствие списков в батальоне, который был уничтожен при оставлении Севастополя.
Это момент истины, поясняющий очень просто и доходчиво всё то, что написано в муках выше: в батальоне, точнее у командира батальона и трёх сопровождающих, по сути, знамёнщиков, не было списков личного состава. Откуда им было взять списки, если штаб, или его остатки с документацией, или уже без неё (если начальник штаба капитан Б.А. Куликов её не уничтожил по приказу комбата – он был обязан так поступить), остался в Севастополе, а сам Куликов попал в плен и, видимо, там умер в концлагере? Насчёт «неполного» установления потерь… сложно кого-то винить, да и в чём можно было винить спасших боевое Знамя части офицеров? У них был выбор?
Зато мы теперь знаем, правда, очень приблизительно, что безвозвратные потери батальона на тот момент составляли 277 — 279 человек, или около этого. Цифра тоже очень лукавая: ведь не известно, сколько именно человек останется в живых, а сколько умрёт в плену, в бою… И потом, не забудем, что по прибытии из осаждённой Одессы батальон был доукомплектован до численности в 550 человек(6). Вопрос остаётся один: куда делся 241 человек личного состава? Ответа на него мы, скорее всего, уже не узнаем, хотя логично предположить, что этот личный состав был направлен на доукомплектование войск 388 стрелковой дивизии. Просто пока не найдено письменное подтверждение…
А прибывшие на Кавказ командиры остались живы, не попали в плен и не пропали без вести. Все эти четверо офицеров во главе с комбатом, благодаря спасению боевого Знамени своего батальона, заслужили доверие и, возможно, прощение вышестоящего руководства – 36 отдельной ж.д. бригады и железнодорожных войск Северо-Кавказского фронта, продолжили службу до конца Великой Отечественной войны и после неё, получили немало боевых наград и званий. (Но в чём они могли быть виноваты…? В составлении такого несуразного документа?).
История 20 ОВЖДБ, благодаря спасённому боевому Знамени, продолжилась на Кавказе под руководством командира подполковника Г.Д. Захарова, затем новых командиров, нового начальника штаба – бывшего командира 4 технической роты капитана И.Л. Лялина и военного комиссара батальонного политрука П.Н. Шумилина. Эти начальники, по сути, заново сформировали 20 – й отдельный восстановительный железнодорожный батальон из 4-х рот вместо остатков подразделений и штаба, оставшихся во взятом фашистами Севастополе.
О судьбах некоторых солдат и офицеров рассказано выше и я не стану сейчас повторять написанное. Но вот сравнить судьбы двух восстановительных железнодорожных батальонов железнодорожных войск РККА, воевавших в Крыму почи в одно и то же время — читатель, надеюсь, не забыл каких именно — хочется.
3. Погибшие железнодорожные батальоны в Крыму: общность и различия судеб
Лето 1942 года – это тяжелейшие бои на всём протяжении Советско-Германского фронта, на большинстве участков которого выполняли важные специальные задачи так же части и соединения железнодорожных войск и специальные формирования НКПС. Техническое прикрытие действующих железных дорог и их заграждение, иногда только что восстановленных путей и сооружений при постоянном огневом воздействии и воздушных ударах противника, вели к большим и неоправданным потерям личного состава. Очень часто в это тяжёлое для обороняющейся Красной армии время воины железнодорожных войск вынуждены были вступать в прямое противоборство с врагом, заменяя отсутствующие или не успевшие подойти регулярные части, проявляли настоящий героизм и во множестве гибли в неравной борьбе.
Ситуация, создавшаяся в Крыму в 1941 – 1942 годах уникальна тем, что почти в одно и то же время в войсковых операциях Красной армии, проходивших в разных частях одного полуострова, принимали участие, выполняя специальные транспортные задачи, части железнодорожных войск – факт, который, возможно, просто был забыт десятки лет по неизвестным причинам. О их действиях в обороне Крыма и Севастополя с начала войны и в составе железнодорожных войск Крымского фронта в 1942 году читатель уже знает из ранее написанных рассказов. В этой главе вспомним о 65 ОВЖДБ, оставшемся на Керченском полуострове и ставшем частью сил обороны Аджимушкайских каменоломен по приказу неизвестного командира (без одной путевой роты) (5).
20-й и 65-й железнодорожные батальоны практически полностью погибли в результате разгрома обороны Севастополя и Крымского фронта примерно в одно и то же время. Сходство тут в том, что 20 ОВЖДБ приблизительно в то же время – в июне, был практически влит в состав 388 СД ОПА, как 65-й в гарнизон каменоломен.
В отличие от воинов 65 ОВЖДБ в Керчи, солдаты и офицеры 20 ОВЖДБ воевали, погибали, пропадали без вести и пленялись на поле боя, а не под землёй. Сходство судеб воинов этих батальонов ещё и в том, что они организованно не эвакуировались (кроме 1 роты 65 ОВЖДБ), а главное различие в организованной эвакуации боевого Знамени 20 ОВЖДБ группой офицеров во главе с командиром батальона на Кавказ. К сожалению, место нахождения этого Знамени сейчас не известно – батальон после Великой Отечественной войны был расформирован на Кавказе.
65 – му ОВЖДБ повезло меньше: его боевое Знамя (если оно переправлялось через пролив – сведений об этом нет) до сих пор не найдено, командир батальона капитан Ф.М. Золкин попал в плен предположительно при выполнении боевой задачи заграждения станции Керчь(5, 8). В результате этих событий и стечения трагических обстоятельств сам факт существования 65 ОВЖДБ из истории железнодорожных войск был просто вычеркнут: итоговые отчётные документы ГУВВР за 1942 год этот батальон не упоминают.
Только спустя много десятилетий, после выхода исторической книги писателя В. Абрамова о героической обороне Аджимушкайских каменоломен (как выяснилось, не имевшей сколько-нибудь значительного стратегического значения), советские люди узнали об участии в ней воинов 65 ОВЖДБ(9). Поэтому судьбы личного состава 20 ОВЖДБ по своей трагичности и мало изученности очень напоминают судьбы воинов – защитников Аджимушкайских каменоломен, и, кроме того о них, их трудовых и боевых подвигах не было известно вообще ничего. Повесть о героических действиях бронепоезда «Железняков», всё-таки, не в счёт.
Так что можно считать, что именно сейчас произошло некое возвращение забытой, пропущенной и просто не известной страницы, очень не большой, но от этого не менее значительной, истории действий наших славных железнодорожный войск и специальных формирований НКПС под руководством их руководящего органа – отдела военных сообщений отдельной Приморской армии во время беспримерной обороны Севастополя в 1941 – 1942 годах.
Солдаты и офицеры обоих батальонов воевали хоть и в разных условиях, но на одной земле мужественно и храбро, используя все возможности борьбы с врагом, погибали и попадали в плен. Как сказано выше, зафиксирован только один случай побега солдата 20 ОВЖДБ, но цифры потерь, увы, выявить теперь можно только очень приблизительно. К сожалению, не существует до сих пор критериев оценки вклада в вооружённую борьбу военных и гражданских железнодорожников. Но, по крайней мере, мы обязаны помнить их трудовые и боевые подвиги: с этой целью и написана эта глава.
В Крымской железнодорожной истории начался новый период – восстановления и эксплуатации во время немецкой оккупации Крыма. Тут тоже есть о чём рассказать, не смотря на почти полное отсутствие информации в советских и российских источниках. Но раз поезда ходили, и грузы немецко-фашистскими захватчиками возились, значит, история КЖД не прерывалась. Как это происходило и каким образом, попробуем оценить позднее.
Литература и источники к главе:
1. «Севастопольский бронепоезд». Н. Александров. http://militera.lib.ru/memo/russian/aleksandrov_ni/pre1.html
2. Доклад о командира 20 ОВЖДБ подполковника Т.И. Гончарова о выполнении специальных боевых задач личным составом при обороне Крыма и Севастополя начальнику отдела военных сообщений штаба отдельной Приморской армии (ОПА) от 11 апреля 1942 года №0259. Фонд музея (Выставочного зала) железнодорожных войск России, Москва.
3. Сайт МО РФ «Память народа». Наградной документ командира 4 технической роты 20 ОВЖДБ Лялина Исаака Лейбовича
4. «Воспоминания бывшего начальника политотдела ВЭО-15 об участии железнодорожников в обороне Севастополя». А.Е. Немков. 1946 г. Материалы Государственного архива республики Крым. Фонд 156, опись 1, дело 15, 20. «Воспоминания железнодорожников — участников обороны Севастополя 1941-1944 года». Там же, фонд 849, опись 3, дела 217, 17
5. «Железнодорожные войска Крымского фронта. Неизвестные страницы трудовых подвигов 1942 года» С.В. Лелеко https://svleleko.ru/2020/04/10/zheleznodorozhnye-vojska-krymskogo-fronta-neizvestnye-stranicy-1942-goda/
6. Исторический формуляр 20 ОВЖДБ 36 ОЖДБР. Фонды ЦАМО, опись 706590 (Документ предположительно восстановлен вместе со всей штабной документацией на Кавказе заново).
7. «Оборона Крыма 1941 год. Прорыв Манштейна». А. Неменко, Москва, изд. «Яуза», 2017 год.
8. «Пропавший батальон. Воины железнодорожных войск в обороне Аджимушкайских каменоломен. 1942 г.» С. Самарин (Кузнецк). 2015 г. https://vk.com/@kerchpoluostrov-propavshii-batalon-voiny-zheleznodorozhnyh-voisk-v-oborone-a
9. «Керченская катастрофа 1942 год». В. Абрамов. Издательство «Яуза» «Эксмо» Москва,2006 https://www.litmir.me/br/?b=172002&p