Хорошо известно, что судьбы у людей всегда разные. Редко когда встречаются похожие – может быть, только в некоторых деталях. Так и в военной службе, в том числе в железнодорожных войсках. Когда-то очень весомые в транспортном строительстве великой страны, войска немалый вклад внесли и в создание и развитие железных дорог в братской стране – Монгольской Народной республике.
И всё то, о чём я начал говорить, делали люди – воины железнодорожных войск. Солдаты, прапорщики и офицеры. Как бы кто сегодня из наиболее «прозревших» ни называл эти войска, например «рабскими», или какими другими – они достойно выполняли поставленные задачи так, как никто не выполняет их сегодня.
О судьбах я начал не с проста, поскольку за свою не самую долгую службу повидал немало кого из всех вышеупомянутых категорий военных железнодорожников. Но сейчас – немного о тех личностях, которые во всей истории наших войск являлись важнейшими фигурами при выполнении разнообразных задач, стоявших в разные периоды перед ними – о комбригах. Многие из них помнятся, и помнятся по-разному. Что и понятно. Тем более, что из отдельного батальона объективно оценивать столь высоких по положению начальников очень сложно; я и не берусь – упаси Бог, за это неблагодарное дело. Но об одном командире бригады – начальнике, «благословившем» меня на высшую должность в военной карьере – командиром отдельного железнодорожного батальона механизации, рассказать очень хочется. Тем более, что я обладаю бесценным материалом – настоящей исповедью моей виртуальной подруги в «Одноклассниках» З. П. Мителёвой. Теперь читателю понятно, что речь пойдёт о бывшем командире 17 отдельной ордена Боевого Красного знамени МНР железнодорожной бригады, в 1986 году подполковнике В.М. Мителёве.
С помощью Зинаиды Павловны, я надеюсь, смогу рассказать о непростой судьбе этого несгибаемого, почти «железного человека» железнодорожных войск, волей судьбы многократно ломаемого обстоятельствами непреодолимой силы, но никогда не сдававшегося и не покорявшегося превратностям судьбы и даже настоящим её ударам, после которых не всякий устоял бы на ногах.
И при том, военачальнике высокого в желдорвойсках ранга, у которого душа не черствела во время служебного роста – грех большинства офицеров, достигавших высот командира бригады и, тем более, выше.
Судьба будущего командира бригады мало отличалась от других: родившийся в 1945 году в многодетной семье в Вологодской области смышлёный паренёк и учился хорошо, и трудиться был мастак. Наверняка пример отца-тракториста сыграл немалую роль в выборе профессии: после окончания 8 классов Куркинской восьмилетки поступил Виктор в железнодорожный техникум, и специальность путейца выбрал сам. Думаю, что решение поскорее получить специальность было обусловлено так же необходимостью слезать с шеи родителей: ведь в семье было 4 сестры и младший братишка. Разумеется, послевоенная жизнь у всех сладкой не была – приходилось подрабатывать кочегаром. Но парень знал, на что шёл.
Поскольку учился в спецгруппе, то по окончанию техникума в начале 1966 года военкоматом был направлен на ЦОК ЖДВ в Петродворец, в умелые руки выдающегося воспитателя юных младших лейтенантов – генерал-майора технических войск Х.Д. Бритаева. Обычная судьба очень многих офицеров железнодорожных войск.
Практически мигом – через 4,5 месяца, младший лейтенант В. Мителёв уже получал назначение в Управлении Киевского корпуса: его путевой взвод находился в отдельном путевом батальоне, находившемся на станции Волховстрой. Так началась карьера офицера.
Правда, будет упущением, если не вспомнить о знакомстве ещё во время учёбы в техникуме будущего путейца Виктора со студенткой Вологодского медицинского училища Зиной Богородской – будущей женой и надёжным «тылом» и опорой офицера. Поэтому теперь самое время дать слово Зинаиде Павловне: она хочет рассказать о том, как же их свела судьба.
«Я училась в Вологодском медицинском училище по специальности фельдшер. А с середины 3-го курса начала подрабатывать в областной больнице ночной палатной медсестрой. Летом больница переехала в новые корпуса на окраине Вологды. Там мне дали место в общежитии. Позаботилась об этом мой ангел-хранитель, старшая сестра отделения где я работала, Смирнова Галина Ивановна. Она стала мне второй мамой до конца её дней. Мы разговаривали с ней по телефону за несколько часов до её ухода…
В общежитии жила и сестра Вити, к которой он иногда приезжал. Мы знали друг друга, но никаких особенных чувств друг к другу не испытывали до определённого времени. Однажды он приехал к Лизе. Получилось так, что мы сели играть в подкидного. Лиза звала его ужинать, но он отказался, так как всё время проигрывал. Так и уехал проигравший и голодный. Но что-то в тот момент произошло между нами. Не знаю, да это и необъяснимо. Это был 1965 год. Я работала и училась в вечерней школе, т.к. собиралась поступать в мединститут, а Витя ещё учился и подрабатывал. Но мы находили время видеться. Он потом шёл пешком в центр, в общежитие. А мне надо было в 8 часов уже стоять у операционного стола, так как я работала операционной медсестрой. Летом он был на практике и ездил до Молочного на товарняке, с поезда прыгал на ходу.
И из Волхова он тоже приезжал уже будучи офицером. И снова прыгал с товарного поезда. Это меня очень беспокоило. В конце концов, мне пришлось сделать выбор: семья или институт. Я выбрала семью, так как жизни без Вити к тому времени уже не представляла. Он же упорно пугал меня тяготами жизни жены офицера. И так напугал, что вся дальнейшая жизнь с ним мне не казалась трудной. Наверное, это было очень правильно. Я не испытывала иллюзий…».
Рисковый был парень мой будущий комбриг младший лейтенант В.М. Мителёв, могу предположить, что не только потому, что рисковал жизнью на пути к своей любимой, прыгая на ходу с товарняка. Просто понимаю, что за работа у него тогда была – командир путевого взвода. Управлять приличной группой, человек в 40 — 60 разноплеменного народа, трёх разных призывов и возраста в 60-е годы, да на производстве, а ещё в воспитательной работе, организации службы и социалистического соревнования, укреплении воинской дисциплины – ой как непросто. Я абсолютно уверен в том, что современный читатель, даже из наших железнодорожных войск, не до конца поймёт какие трудности могли быть, и, разумеется были, у юного младшего лейтенанта. Сам видел таких в путевом железнодорожном батальоне, правда несколько позднее, когда солдаты и сержанты в войсках служили уже только два года. Дальнейшая карьера этого офицера говорит только об одном: невысокий, вовсе не атлетичный, юный младший лейтенант Мителёв смог справиться со всеми задачами, которые перед ним ставили его командиры. Такой вывод я делаю даже не изучив ни его аттестаций, ни его партийных характеристик. Потому, что ясно сразу главное: парень мог работать и заработал настоящий командирский авторитет не только среди своих подчинённых, но и начальников.
Под стать ему оказалась и его будущая супруга, не испытывавшая иллюзий, но понявшая, что этот человек – именно её выбор в жизни. Поэтому снова слово ей.
«26 августа 1967 года мы поженились. Он приехал накануне вечером, когда я уже потеряла надежду. У них были учения, и раньше он не мог приехать. Последнее дежурство по операционной у меня было с главврачом. Он пытался уговорить меня не выходить замуж, а поступать в институт. За свою жизнь, пока я работала в медицине, я много раз слышала, что во мне погиб замечательный хирург. Но я ни разу не пожалела о сделанном выборе».
С сентября 1967 года младший лейтенант В. М. Мителёв – командир взвода, которого вскоре заметили – так часто бывало с перспективными офицерами. Вот что на эту тему мне рассказала З.П. Мителёва.
«В сентябре того же года я с мужем уехала к месту его службы и начала долгий путь к семейному гнезду. Зимой Витю избрали секретарём комсомольской организации. Как и любому человеку в СССР, думающему о будущей карьере, он вступил в КПСС, а уже в 1968 году был отпущен в академию. Это было доверие: Витя поступил в ВАТТ в звании младший лейтенант и не имея диплома об окончании военного училища».
Потрясающе быстрое прохождение службы для молодого младшего лейтенанта, не имевшего никаких «волосатых» рук или, хотя бы, ног! Пишу так потому, что понимаю, что, кроме обычного везения и хороших, понимающих и поддерживающих молодёжь командиров и политработников, в службе молодого офицера в путевом железнодорожном батальоне должно было быть что-то такое, что заставило его начальников так высоко оценить его и дать возможность учиться молодому офицеру. Но оценили, дали. Конечно, за дело!
Вот тут, как и у очень многих тогда, появились первые трудности в молодой семье, которые были успешно преодолены. И были друзья, и, скорее всего другие трудности, наверное, и в учёбе. Впрочем, об этом мне не рассказали, а сложности в учёбе тоже были преодолены. Но период жизни и учёбы в Ленинграде Зинаида Павловна вспоминает очень тепло…
«Замечательный был период нашей жизни в этом красивейшем городе Ленинграде! Но и очень трудный, так как 3 года мы снимали жильё, за которое приходилось платить почти половину его зарплаты. 16 ноября 1968 года у нас родилась дочь Вероника. Витя учился и часто даже не имел возможности в обед съесть пирожок с кофе. Я вставала утром и готовила ему завтрак. Дочь была очень беспокойной, и нам приходилось сон делить на двоих. Сначала спала я 3 часа, а потом спал Витя 4 часа. К началу 4-го курса нам дали комнату в новом доме, который построила Академия для общежития.
В 1972 году Витя закончил Академию и получил распределение в Сковородино Амурской области».
Вот тут и начался период, когда молодому офицеру пришлось «отдавать долги», правда уже при новых командирах и начальниках. Вот что вспоминает Зинаида Павловна Мителёва об этом замечательном месте службы в железнодорожных войсках – тут сложно даже что-то комментировать.
«…Меня это известие так шокировало, что я покрылась волдырями крапивницы. Единственное, что успокоило, что вместе с нами туда ехали Карымовы. Он мой земляк, и во время учёбы мы общались. Это уже много позже я узнала, что он сам попросился в Сковородино на более низкую должность. Сначала ему предстояло ехать в Серов на должность главного инженера. Мы с ними дружим до сих пор. А когда Витя не был награждён медалью за БАМ, отпахав на строительстве малого БАМа от первого до последнего костыля, он отдал свою медаль Вите. Конечно, Витя категорически отказывался, но Лёня сказал, что никогда не наденет эту медаль. Недавно я ему предлагала всё-таки забрать медаль, но он снова категорически отказался.
В Сковородино Витя прошёл путь от старшего инженера путевого батальона до начальника штаба. Там же стал командиром».
Что мне абсолютно понятно из слов Мителёвой, так это величайшая скромность офицера В.М. Мителёва, не смотря ни на что упорно двигавшегося по служебной лестнице в звании старшего лейтенанта. Насчёт упорства, я думаю, я не преувеличил: доверие он умел оправдывать, поэтому и в непростых условиях малого БАМа смог себя показать достойным выдвижения офицером, не смотря на явное «отставание» в воинских званиях. Вот что на эту темы мне рассказала его вдова.
«…Три года он командовал батальоном. А за назначением на должность комбата он летал в Москву на Военный совет, там ему присвоили очередное звание «капитан».
Однажды зимой на трассе он так простудился, что вообще не мог говорить. Звонил мне через «переводчика» — телефониста, и всё равно не приехал домой лечиться. После этого у него и стал такой голос, который знают все, с хрипотцой. В «Одноклассниках» меня нашли его бывшие солдаты – тогда «мальчики» для жён офицеров, служившие там срочную, и писали слова благодарности о нём и соболезнования мне…
3-го декабря 1975 года там же трагически появилась на свет наша младшая дочь, Леночка. За 4 месяца мне сделали 3 операции. Я была на грани, так как у меня уже был перитонит. Но, как видно Господь знал, что мне предстоит в жизни. После того, как всё это случилось со мной, а комбриг Маршин не позволил Вите встретить меня в Чите, он стал приезжать домой на каждый выходной».
В качестве авторского комментария могу сказать определённо: капитан на должности командира отдельного железнодорожного батальона в те времена бывал довольно редко. И ясно почему: офицер за прослуженные годы не успевал набраться нужного опыта, и кадровые, да и партийные органы бдительно следили за этим моментом, пропуская иногда, пожалуй, или с «волосатой» лапой, или совсем уж талантливых, которым доверяли. А в нашем случае на Военном совете присутствовал… 28-летний старший лейтенант! И ему дали отдельный путевой железнодорожный батальон на первостепенном объекте! И только потом присвоили воинское звание «капитан»… Потрясающе! И то, что человек себя совершенно не щадил при выполнении задач тоже очевидно.
Как и то, что такие вещи, как правило, рано или поздно аукаются и отражаются на здоровье. Которое, как выясняется, было не очень могучим. И вот они – проблемы со здоровьем супруга и детей! Как эти вещи мне знакомы, и как трудно всё это преодолевать, совмещая со службой! Когда их, вообще-то говоря, совместить просто невозможно. Но есть долг, обязанности службы, и… есть проблемы в семье. И есть такие вот, как Маршин, но и такие вышестоящие начальники, от которых зависит, возможно или не возможно совместить эти факторы для пользы службы. Слава Богу, такие начальники тоже были, а за свою семью стала биться сама З.П. Мителёва.
«…Я добилась через начальников, приезжавших в Сковородино — полковника Богданова и генерал-лейтенанта Майорова, перевода в Саратов. Это был первый случай, когда Вите пришлось положить на алтарь семейной жизни свою карьеру. Он сделал это беспрекословно. Назначение состоялось, мы прибыли в Саратов в начале января 1978 года. Месяц прожили в санчасти. Потом получили квартиру, где был жуткий холод — + 9 и из щелей летел снег. Но нас спасло то, что его в это время направили на ЦОК на 2 месяца в Петродворец. Он прослужил в Саратове комбатом до сентября 1981 года. Я же за это время закончила годичные курсы бухгалтеров. Училась 5 раз в неделю после работы. Закончила на одни пятёрки. Я вообще очень любила учиться. И потом мне это очень пригодилось в жизни».
Да, вот они, так называемые «семейные обстоятельства». Слава Богу, что находились тогда начальники, понимающие проблему правильно и, вдобавок, ценившие умелого офицера – иначе, разумеется, не вышло бы и так. Чтобы Саратовские места уж были такие «южные» или тёплые, не скажу.
Самому там пришлось немного потрудиться чуть позже – и жара летом, и трескучие морозы зимой одолевали. Но ничего, комбат Мителёв и там себя показал достойным выдвижения на вышестоящую должность офицером, вопреки обстоятельствам. Про этот период жизни и службы З.П. Мителёва вспоминает так:
«В сентябре 1981 года мы приехали в Вологду, куда направили Витю на должность начальника штаба бригады. Всё бы ничего, но дом, где мы получили квартиру, строили солдаты, так что, я думаю, вы представляете, что это означало. Полы были покрашены прямо по цементному раствору, который нападал на пол, когда штукатурили стены. Вот тогда моё мужество меня покинуло, и я расплакалась. Правда, мой дорогой муж довольно быстро всё устранил. Полы покрыли ДВП, правда, делал это мой двоюродный брат Саша. Но главной бедой на новом месте были два железнодорожных переезда на пути в центр. Всю прелесть этого я ощутила во второе наше пребывание в Вологде».
В моей памяти, разумеется издали, осталось не много начальников штабов бригад. Может быть, два-три. Самый первый мой бывший командир батальона в Конотопской бригаде в самом начале 70-х годов подполковник В.Н. Гулеоненко, выдвинутый именно в Вологодскую бригаду примерно в 1972 году, как начальник штаба бригады мне, конечно, не известен. Но слышать о его методах наведения порядка и отношении к подчинённым приходилось. Запомнился, хотя и кратко, полковник Логинов из Харьковской, а так же подполковник Ларин в 17-й – все эти офицеры в моей памяти остались как очень жёсткие, даже часто просто жестокие, иногда крикливые и даже злопамятные – прости Господи, люди. Может быть, конечно, начальники штабов железнодорожных бригад именно такими и должны были быть – не знаю. Но именно эти качества, я бы сказал, были присущи этим, по-видимому даже не знакомым друг с другом, офицерам. Но Виктор Михайлович, хоть я под его непосредственным руководством и не служил никогда, по-моему, был совсем другим. Но, тем не менее, в Вологодской бригаде так же себя проявил достойно. Про то, как такого человека уважали подчинённые, просто умолчу – в этом убедился несколько позднее – в 17 ОЖДБр в Улан-Баторе, куда Мителёва назначили начальником штаба бригады в 1983 году. И снова неспешный рассказ Зинаиды Павловны о теперь уже монгольском периоде службы и жизни нашего героя.
«Через почти два года Витю назначили на должность начальника штаба бригады в Улан-Батор, в Монголию. Перед отъездом мы с ним были в отпуске в Ессентуках, в санатории «Россия». В поезде я заболела, температура под сорок. Приехали, и меня положили в изолятор. Через три дня мне разрешили жить уже в комнате с Витей. Был конец февраля начало марта. Погода не очень, и нам пришлось вспомнить, что мы уже когда-то играли в подкидного. Смешно, не правда ли? Мы с ним сыграли тогда, «отдыхая», более семисот раз! И я сказала, что больше никогда не поеду с ним вместе в санаторий.
Он уехал в апреле к новому месту службы, а перед этим перевёз из деревни в нашу квартиру моих престарелых родителей, так как квартира была забронирована. Я с девочками поехала позднее, когда Вероника закончила 8-й класс — это было в июне. Мне пришлось самой паковаться и отправлять контейнер. Тот, кто это делал самостоятельно, знает, что это такое.
В Улан-Баторе мы жили практически в центре города, а бригада была на окраине. Дети учились в посольской школе, Вероника в 9-м классе, а Леночка пошла в 1-й. Я работала в СОТ-2 «Мосзарубежстроя» кассиром по контракту. Вот когда я оценила то, что выучилась на бухгалтера».
Подполковник В.М. Мителёв прибыл в Улан-Батор в период моей службы там же на должности главного инженера в 136 ОЖДБМ. Поэтому именно тогда, опять же очень издалека, не только я – все офицеры и прапорщики бригады смогли оценить резкое изменение методов работы подчинённых начальнику штаба служб. К слову, в бригаде в то время давно был установлен твёрдый воинский порядок и дисциплина. Личный состав всех категорий имел уставную привычку приветствовать друг друга отданием воинской части: ни в одной бригаде в Союзе такого не было, и это был показатель!
Говоря о подчинённых службах, я имею в виду комендантскую, прежде всего. При его предшественнике в гарнизоне патрули буквально свирепствовали, хватая всех подряд солдат и отправляя на гарнизонную гауптвахту. Много раз мне, по приезде с объектов работ, моя супруга рассказывала об «использовании» арестованного личного состава, особенно в холодное время года, на уборке территории гарнизона и некоторых грязных работах в частях – смотреть на это было тяжело, особенно жёнам офицеров.
Мне было известно, что такие требования устанавливал предшественник В.М. Мителёва на этой должности, а патрульные наряды и караулы частей сами находились под его бдительным и придирчивым контролем. Объяснялось это необходимостью поддержания высокой воинской дисциплины, бдительности (заграница!) и воинского порядка, согласно требований Устава Внутренней службы СА.
Не берусь давать оценки и комментировать тогдашние порядки – не о них сейчас речь. Всё это вспомнилось сейчас на фоне деятельности нового начальника штаба бригады, который не выпячивая себя, совершенно спокойно но неуклонно, в рамках требований УВС, смог быстро прекратить всё негативное и порочащее понятие воинской дисциплины и организовал деятельность штабов и военной комендатуры гарнизона без излишней нервозности и шума, не унижая достоинства человека в военной форме.
До сих пор не совсем понимаю, каким образом Виктор Михайлович Мителёв мог работать именно так, а не иначе, со своим непосредственным тогда начальником – командиром бригады подполковником В.В. Лариным.
Как раз приверженцем жёстких, драконовских, часто совершенно излишних мер, причём по отношению не только к солдатам, но и офицерам. Но Мителёв, по-видимому, смог сработаться и с таким человеком, как Ларин: для пользы службы он мог всё. И это, опять же, было замечено.
О дальнейших трудах супруга в МНР снова повествует З.П. Мителёва.
«…Витя через год стал комбригом. Дома почти не бывал, так как объекты были в разных местах Монголии.
В 1985-м году дочь Вероника закончила школу и ей было предписано покинуть Монголию. А в 1986-м году Вите пришлось вторично положить свою карьеру на алтарь семьи: младшая дочка Леночка на физкультуре простудилась. Был месяц май, погода хоть и солнечная, но ветреная. Физрук их нагонял, они устали и расселись на бетонных обломках, которые остались от строительства школы. На следующий день не пришли в школу половина класса. Леночка заболела на третий день и уже никогда не выздоровела. У Вити по отцовской линии наследственное заболевание почек, и это отразилось на дочери — пятеро из шести детей в их семье умерли именно от заболевания почек.
Мы с Леночкой уехали в ноябре. Я всякими правдами и неправдами положила её в институт педиатрии в Москве. Это целая история, поэтому не буду здесь писать. В Москве училась наша Вероника, и я решила лететь к Вите в Монголию. Пробыла у него два с половиной месяца. Даже в Дорнот с ним слетала на АН-2. А в начале марта вернулась в Москву: в службе мужа снова возникли «обстоятельства непреодолимой силы»…
Честно говоря, с трудом представляю каково офицеру такого ранга снова оказаться в положении, когда служебная карьера уже – так скажем, не в полной мере зависит от его самого. Повторюсь ещё раз: в моей службе был очень похожий период, когда не знал что делать и что предпринять, чтобы меня услышали, может быть, дали совет, помогли в дальнейшей службе. Правда, тогда я ещё только набирался опыта и авторитета на капитанской должности после окончания академии, и меня, в общем, никто слушать не желал. Впрочем, не обо мне речь – просто подчёркиваю, что служить с таким грузом, особенно на такой высокой должности, очень сложно. Но всё равно, Виктора Михайловича знали, ценили и помогали – он был нужен войскам.
Зинаида Павловна вспоминает.
«…Витю перевели обратно в Вологду сначала главным инженером, но почти сразу назначили на должность комбрига.
Он прибыл в Вологду в апреле 1987 года. Леночку выписали под домашнее наблюдение и на домашнее обучение. Вот где мы с ней прочувствовали всю прелесть жизни за два переезда от центра, где находилась детская поликлиника. Мы ездили с ней два раза в неделю сдавать анализы. Зимой в этих промороженный советских автобусах. Не было так, чтобы мы не стояли на переездах, иногда стояли на обоих. Это был кошмар. В октябре 1987-го после проводов очередной комиссии, мы приехали на дачный участок, который получили в июне, и я его в прямом смысле распахала. Приехали Витя с братом и я. Машину он отпустил. Через полчаса пришёл в наш сарайчик и попросил чаю, был бледен, покрыт холодным потом и держался за грудь. Я медик, и сразу поняла, на что это похоже. Но машины нет, вокруг никого. Телефона тоже нет. На счастье приехал сосед. Он отвёз нас в посёлок Молочное, а оттуда его отправили на скорой. Мы предлагали, что сами донесём его на носилках, но нам сказали, что у него ничего страшного нет. Когда я, наконец, добралась до госпиталя, то узнала, что и на ЭКГ его водили своими ногами. Я пошла к заведующему отделением и высказала ему всё, что думала. Через 10 минут он вернулся, и сказал, что Вите предписан постельный режим, у него, как я изначально и предположила, был инфаркт. Ему в заключении написали, что микроинфаркт, а когда он при увольнении проходил комиссию, написали, что у него рубец от обширного инфаркта. После госпиталя я его отвезла в госпиталь в Петродворец, а потом в санаторий в Тарховку. Когда он вышел на службу, я его расхаживала. Каждый вечер мы с ним проходили пешком 4-5 километров. Но беда не бывает одна, и однажды на меня бросилась собака как-то походя, между прочим. Дети на ней катались на санках. Она устала и сорвала свою злость на мне. Укусила за руку в области локтя, порвала пальто и обслюнявила кожу. Пришлось ехать в травмпункт, потом искать хозяина собаки. Короче, всё, что свалилось тогда на меня, довело меня до нервного срыва. Я сказала Вите, чтобы он положил меня в госпиталь, иначе может случиться то, из чего мне не выкарабкаться».
Ну что сказать – настоящие, я бы сказал тяжелейшие испытания выпали на долю полковника В.М. Мителёва и его семьи! Просто невозможно себе представить, сколько трудов, нервов и, видимо, средств пришлось положить этой семье – буквально всем, кроме старшей, может быть, дочери – Дай ей Бог здоровья, чтобы устоять, выдюжить, не сдаться болезням. Высшее руководство, тем не менее, всё равно ценило Виктора Михайловича Мителёва, но, всё-таки, не понятно чем руководствовалось, когда ему была предложена должность заместителя командира Киевского корпуса. Предложение очень достойное, но ведь человеку, только что перенёсшему обширный инфаркт! В этой ситуации спасать семью, жизнь и здоровье дорогих и самых близких людей пришлось уже лично З.П. Мителёвой.
«…Спасибо прекрасному человеку Корякову Борису Васильевичу, который в то время был начальником училища, а в Сковородино когда-то был командиром бригады, к которой относился наш и путевой. Витя пришёл домой с этими двумя предложениями. У меня даже тени сомнения не было, куда ехать. О каком корпусе могла идти речь, если человек только что перенёс инфаркт! Да и сердце своё я оставила в Ленинграде ещё в 1972-м. И дочери Леночке нужно было самое квалифицированное лечение.
В апреле 1988 года Витя уехал в Ленинград на должность заместителя начальника кафедры училища. Там в общежитии ему дали комнату, а мы с Леночкой приехали сначала в июне, а потом совсем переехали в августе, когда собрали на даче урожай. В общежитии для преподавательского состава были сделаны на четыре семьи квартиры. По две комнаты, ванна и туалет для каждой семьи, а вот кухня общая. Мы прожили там почти два года. Приехала Вероника в Ленинград. В 1988-м Леночка в последний раз лежала в Москве, потом наблюдалась уже здесь, в Ленинграде. Пока я не начала работать, а не работала я 5 лет, каждое лето мы ездили с Витей в лагерь нашего училища на 131-й километр в сторону Луги. Там замечательные сосновые леса, грибы, ягоды. Витя очень любил собирать грибы. И когда я стала работать и уже не могла с ним ездить, он снабжал нас дарами леса. Привозил ягоды, солёные и сушёные грибы. И даже зверобой. Прекрасные воспоминания!
8 июня 1990 года мы, наконец-то, переехали в своё семейное гнездо, к которому мы так долго и трагически шли. Правда, даже по этому поводу мне пришлось съездить к генерал-полковнику Когатько на приём. Не буду писать о перипетиях, но съездила не напрасно. А 10-го меня увезли на скорой с сердечным приступом. Всё то, что мне приходилось переживать, не прошло бесследно. 30-го июня Витя привёз из Вологды мою маму. В последний раз, когда я видела живым своего отца, я дала ему слово, что маму я не оставлю, куда бы я ни поехала. Она прожила у меня 7 лет. А умерла в Вологде летом, когда уехала навестить своих других детей, дочь и сына. Упокоилась на сельском кладбище рядом с папой…».
Читаешь, и понимаешь – это настоящая исповедь. Настолько всё личное, насколько и показательное, уникальное и очень важное современнику. Особенно служащему в железнодорожных войсках России. Это была настоящая битва не только офицера на основных его фронтах, но и жены, настоящей половинки, настоящего «тыла» этой военной семьи с огромным количеством проблем личного характера. Но жизнь и служба, не смотря ни на что, продолжалась.
«…Вите тоже пришлось съездить в Москву с просьбой выделить деньги на операцию Леночке. Надо было для пересадки шестнадцать миллионов рублей. С начальником железнодорожных войск генерал-полковником Когатько Витя в один год заканчивал Академию, отношения были порядочные. Деньги он выделил, их перечислили, операцию сделали, но через месяц пришлось убрать почку из-за отторжения…
Витя служил до сентября 1994 года. Уволился по болезни.
В тот год нас разыскал бывший командир взвода охраны из Сковородино прапорщик Алик Кицкай. Он с семьёй уже жил в Крыму на своей родине. По его приглашению мы слетали в Крым. Как замечательно увидеться с достойными людьми, с которыми судьба когда-то свела по службе. Замечательный человек. Его не стало в мае прошлого года. Был счастлив, что Крым вернулся домой…
После увольнения Витя остался на своей кафедре заведующим лабораторией. Уволился он 3 августа 2002 года, менее чем за два месяца до кончины. Начальник кафедры уговаривал его не увольняться, и приезжать только раз в месяц, в день зарплаты. Только немного помочь им с приборами. У него же были золотые руки.
Он отказался, так как уже с мая месяца на гемодиализ ездил на скорой, которую за ним присылали — на искусственной почке он жил с августа 1998 года. В мае того года мы с ним вместе в последний раз съездили в Вологду. Там мы с ним обвенчались. Он спросил меня: «Ты очень этого хочешь?». Я ответила, что очень. Он мне ответил: «Тогда я это сделаю для тебя». С сожалением вспоминаю, что мы не были вместе в последнюю годовщину нашей свадьбы. Я ездила к сестре в Вологду, которая зимой похоронила своего мужа. Если бы я только знала, что меньше чем через месяц буду хоронить и своего мужа…».
Ну сколько ещё, может подумать читатель, можно получать, переносить и выпрямляться от множества ударов судьбы? Может быть, хватит? Дать уж этой семье, в конце концов, пожить спокойно и без передряг, продлить жизнь полковнику в запасе и его семье… Но нет, с Мителёвыми ничего не бывало просто!
«…В сентябре 2002 года Виктора положили в стационар на плановое обследование. В это же время в другой больнице лежал мой младший зять. Я после того, как навестила Витю, поехала в другой район к зятю, это было в субботу. Я сказала Вите, что в воскресенье не приеду, так как надо вымыть окна. Он ответил, что нет смысла, так как его во вторник выпишут. Я только закончила мыть окна, как раздался телефонный звонок. Незнакомый мужской голос мне сообщил, что мой муж Мителев Виктор Михайлович 2 часа назад приказал долго жить…
Похоронили его на Серафимовском мемориальном кладбище, это недалеко от нашего дома. Похоронили со всеми почестями.
После 40 дней я переселилась в квартиру Вероники, а её семья в нашу. Я не могла никого и ничего видеть, слышать. Меня спасла только работа. Я в марте 2002 года стала работать ведущим специалистом на правах главного бухгалтера отделения банка. Работы было немерено, и это меня спасало.
Девочки жили в нашей квартире, навещали меня. Я же за три года была только несколько раз в своей квартире…».
Что ж, ушёл из жизни герой нашего совместного повествования. Так, может быть, снизошла милость Божия на эту семью, оставшуюся без самого любимого и дорогого человека? Но это же Мителёвы…
«…В июне 2005 года попала в автомобильную аварию Леночка, и это ко всем её болячкам! 17 июля 2005 года её увезли на скорой, а около 22 часов она скончалась. Похоронили её через могилу от Вити. Место купила её свекровь. Так что хожу на кладбище и к мужу и к дочери. Рядом с Витей место для меня. Начальник училища Палкин получил разрешение на два захоронения. Я благодарна ему за ту помощь, которую он оказал.
Я ушла на пенсию в декабре 2009 года по состоянию здоровья. А так ещё бы поработала. Главбухи из двух банков, где мне пришлось поработать, звали несколько раз вернуться на работу, но я отказалась. Привыкала к потерям очень тяжело. Сейчас я чувствую себя морально много лучше, чем тогда. Со мной живут дочь и внучка. Дочь купила мне ноутбук, зарегистрировала меня в ВК и Скайпе, а дальше уже я сама. Внучка дала мне свою электронную книгу, так что читаю много. Почему электронную? Потому что можно произвольно установить размер шрифта, читать удобно и глаза не устают.
В друзьях у меня сослуживцы Вити со всех мест службы, кроме Вологды. Там наша родина, наши родные и друзья, поэтому близких отношений с его сослуживцами не было. Да и не до того было, когда у тебя больной ребёнок.
В последнее наше общее семейное торжество 3 августа 2002 года в день рождения внучки Виктории, которую, как оказалось, мы назвали в честь деда (а Вити не стало 22 августа), я произнесла такой тост: «Я ничего не хотела бы изменить в своей жизни. Если бы не было в нашей жизни всего трудного, плохого, мы не смогли бы оценить всё то, светлое и хорошее, что у нас было. Несмотря на все трудности и проблемы, мы были счастливы. А дети всегда говорили, что у них самый лучший папа».
Живу прошлым — там все мои радости и горести, а здесь я существую. Моё повествование — это вся жизнь, где перемешаны и семья, и служба. Их очень сложно отделить. Я понимаю, что очень нужна дочери, именно дочери. Ведь она в нежном возрасте пережила страх потери мамы. И многие годы, если я только как-то не так вздохну, она бежала и спрашивала «мамочка, что с тобой, тебе плохо?». Эти воспоминания ранят до сих пор, и поэтому я из всех сил стараюсь сейчас не тревожить её. Она у меня замечательная, добрая, любящая и умница! На этой оптимистичной ноте и закончу. Будем жить!».
Мне нечего заключить – Зинаида Павловна сама изложила то, что получается в итоге всей её жизни: наверное, бывает лучше. Веселее и спокойнее, но у неё, у её семьи так. Она оптимист и никогда ничего не боялась зная, что находится за «каменной стеной» — за могучим, почти «железным» мужем, настоящим полковником железнодорожных войск, умевшим всё в своей жизни и службе. Кроме, пожалуй, одного: просить для себя у него получалось очень плохо.
И у него был по-настоящему «железный тыл» в лице моей уважаемой виртуальной подруги Зинаиды Павловны Мителёвой. На таких, как она женщинах, по сути, и держались офицерские карьеры в наших славных прошлыми трудовыми победами войсках.
Вечная память моему командиру бригады полковнику В.М. Мителёву и царствие небесное…