ВОСПИТАНИЕ МОНГОЛО-СОВЕТСКОЙ ДРУЖБЫ.

Летом 1985 года мне очередной раз пришлось вылететь (или я приехал туда колонной через Хэнтийские горы – не помню точно) на наш восточный объект – в Дорнод.  Так назывался конечный пункт  строящейся новой железнодорожной линии от    ст. Вал Чингисхана.

Станция Вал Чингисхана.
Станция Вал Чингисхана.

Сейчас по данным, полученным с сайта УБЖД,  эта линия называется, как я уже сообщал, Чингисвал – Мардай.  Ну, пусть так – дела это не меняет. Лето – горячая пора: все силы мехбата – на сдачу земляного полотна под укладку нашим же путейцам, которым нельзя давать «наступать себе на пятки», т.е. укладку пути задержать – как на виселицу попасть. Поэтому «на Валу»  —   ещё более короткое название объекта, образовался  очередной «завал»    с отделкой откосов земляного полотна, устройством водоотводных канав, регуляционных сооружений, рекультивацией, и прочее, и прочее… Некому, некогда и нечем всё это делать, но всё – накапливается. Кажется, командир части Сергей Пискунов меня для этого и истребовал, на время: мои объекты были все сдаточные, на Юге.
Итак, организовали  работу, трудимся. Настаёт выходной,  кажется, банный, что ли, день.     Не работаем    ( что летом – редкость).    Машина с сержантом отправляется с завтраком к охраннику на отделочный комплекс, расположенный у строящейся трассы примерно километрах в тридцати или чуть меньше. Там – автогрейдер, бульдозер и геодезический инструмент с молодым солдатиком; предположим, рядовым Ананьевым. Машина быстро возвращается,   прибегает взволнованный сержант,    предположим  Гафуров,  и докладывает, что охранника на объекте нет – это уже почти ЧП!   Докладываю командиру и собираюсь ехать сам, теряясь в догадках: вокруг – ни души,   практически никто и никогда в районе нашей стройки не бывает.  Бежать куда-то просто смешно, да и причин-то не было совсем.   Беру его командира отделения,  кого-то ещё;     увязывается комсорг батальона, горячий лейтенант Шевченко.   Сели, едем.       Мигом  прибываем на  место  —  за рулём  «зилка» – «ас» из автороты рядовой Жунусбеков!  С пригорка видим нашего воина, подъезжаем —  видим, что парень здорово побит и  обмундирование  слегка порвано. Заодно вижу полное непотребство – геодезический инструмент – теодолит и нивелир – разбросаны, что-то побито, тренога одна – сломана. Дали парню покушать и попить, начали расспрос. Оказывается, что просто дикая история:  на него ночью напал, побил,  и  разбросав всё то, что мы видели,   связал и увёз на лошади (!) какой-то монгол!   Это  звучало  настолько дико и неправдоподобно,    что я просто не поверил! Где ж ты был утром тогда, спрашиваю? Крался, говорит, оттуда, и показывает вдаль.

Экипаж машины землеройной ЭО-4121.
Экипаж машины землеройной ЭО-4121.

Там,  километрах в  пяти, наверное, едва видна юрта.    Ночью же и сбежал от него.    Очень далеко – не станешь и смотреть, если не будешь знать об этом.     Саша Шевченко «бьёт копытами»   —   поехали,   я его лично придушу,  и прочие угрозы – это уже совсем ни к чему: душить  не стоит, но и так оставить тоже нельзя. Думаю, что делать. «А что ему от тебя было надо – ты понял?». Он всё время требовал какой-то вэф, вэф,   по-русски не знает совсем,  говорит   Ананьев.    Соображаем вместе – получается,  что ему надо был…  радиоприёмник, что ли?!    Вообще – полный абсурд!     Но делать нечего – грузимся, и вперёд. Правда, через насыпь удаётся переехать только в километрах полутора – место слегка болотистое было.      Но оно и лучше – он наверняка за нами наблюдал.   Подъезжаем – юрта нараспашку, нет никого.   Интерьер не просто бедный – убогий. Ничего у парня нет совсем, кроме кучки каких-то лохмотьев.  Понимаю, что если у него украли радиоприёмник,  то это значит самого дорогого  лишили.  Но  при  чём тут наш Ананьев…?  Оглядываемся на пригорке  —   вокруг просторная такая долина,  железная дорога едва заметна на горизонте, а километрах в трёх – несколько юрт, сарайчик какой-то.  От него поехал в сторону гор мотоцикл… подъезжаем.     Начинаю степенно,     как положено, разговаривать с монголом, который меня значительно постарше, но русский понимает. Тут главное – не торопиться и не повышать голоса – дальше Монголии всё равно не убежит, а выяснить можно всё, причём тут, у этого человека.    Стоит немалых трудов сдерживать нашего комсорга: рвётся ловить, требует у меня машину –  горяч, как кавказец, получивший кровное оскорбление!   Кое-как  удаётся  помощничка  удержать – дело  приобретает  какой-то дипломатический оттенок:  парень бедный, даже жена ушла. Ничего нет, кроме ВЭФа – главного предмета монгола-степняка. Чем живёт – даже соседу не известно – почти побирается, хотя у монгол это не принято.   Ведь у каждого есть хоть несколько, но каких-то голов скота. У этого нет  ничего – даже не верится!  Спрашиваю его кто это уехал на мотоцикле – сообщает, что сын повёз парня туда, где виднеются какие-то палатки. Вроде, студенты на практике… Действительно – куда ему деться из Монголии-то.  Показываю нашего парня побитого, объясняю, что так нельзя,   и что он тут не причём. Монгол соглашается. Так спокойно и не торопясь и поговорили.  Ещё выяснилось, что тут иногда ездят какие-то Советские солдаты, что кое-что сразу мне проясняет: возможно, факт кражи и был,  когда монгола не было дома.
Что ж – едем, тем более, что мотоцикл от палаток никуда не уехал: ждут, значит. Подъехали, здороваемся дружески с большой группой студентов из Ховдоского аймака – это далеко на Западе МНР.     Прибыли на сельскохозяйственную практику со своим преподавателем, с которым тоже очень дружески и не суетясь здороваемся, и я объясняю цель прибытия. Все согласно качают головами – видимо, «виновник торжества» тут и всё уже сообщил;     тут вижу,   что наш водитель  Жунусбеков   уже начал болтать с какой-то девчонкой – надо же! Оказалось, что почти все они – тоже казахи: и это кстати! Ну-с, тогда садимся с преподавателем прямо на травку, как положено старшим,    и    начинаем неспешный разговор. Я объясняю что произошло, показываю ушибы и одежду нашего пацана Ананьева, и делаю вывод о том, что это очень «недружественные действия» по отношению к советскому солдату, который со своего поста никуда не ходил и украсть ничего не мог.     В кавычках написал потому, что   фразу  эту  я   самостоятельно смог сконструировать по-монгольски экспромтом,  на сколько тогда мог соображать в языке.  Это звучало «найрамдалгуй» — наверняка глуповато и очень не точно,  но  МЕНЯ ПОНЯЛИ, закачав согласно головами!  Вокруг стоят студенты,    шушукаются с очень серьёзными, одухотворёнными лицами, а Жунусбеков мне тихонько переводит – вижу,    что всё идёт правильно,  по-человечески,  и  в высшей степени «как учили».  Теперь представьте себе картину: сидят два дарги, один из которых – советский майор, говорит как монгол почти, и даже немножко по-монгольски, и  его прыткий лейтенант притих как-то…  Становится тихо тихо, и  слышно,  как по фуражке капает мелкий дождик…  «Что будем делать, дорогой дарга »  —  спрашиваю?   Ведь так не должны относиться друг к другу народы – братья?  Тишина – аж звенит;  а действительно момент потрясающий: ведь надо всё закончить уже, причём хорошо, опять же – как учили нас всех.  Иначе как же?
Ведите его сюда – говорю студентам.  Побежали сразу толпа девчонок куда-то. Посмотрел многозначительно на Сашу «комсомольца»:  смотри мне, не ломай сценарий… Вижу – успокоился, вроде.   Ведут весьма оборванного и худого монгола среднего роста лет тридцати, наверное. Глаза бегают, но упирается не сильно.  Поставили внутри кружка своего;    спрашиваю – зачем,  мол,   бил и в плен брал?     Тут же переводят  —    отвечает сбивчиво, в глаза мне старается не смотреть.    Бормочет   что-то насчёт приёмника, который у него украли солдаты недавно – всё совпадает.  Кроме того, что это были другие солдаты, хоть и советские. Объясняю ему спокойным голосом.    Потом сообщаю,    что у солдата Ананьева есть мама и папа, и сестрёнка,  и вообще он хороший мальчишка, и что это очень «недружественные действия» по отношению к воинам – железнодорожникам, которые   строят   железные дороги для   Монгольской народной республики.      Опять «попадаю в точку» — парень начинает хлюпать носом и что-то причитать. Переводят, что… опять же  —  ВЭФ у него украли! Тогда я ему показываю ссадины и синяки на теле Ананьева и строго спрашиваю – за что ты его?!  Ревёт парень — проняло!  В полной тишине, между прочим. Так…! Надо бы уже и заканчивать свою дипломатическую миссию – знать бы как! Ну вот что,  сообщаю:  ты понимаешь, что ты посягаешь на дружбу народов СССР и МНР, или нет?! Переводят быстро и точно (контролёр-то рядом шепчет на ухо). Да, да – трясёт головой немытой и дурной, бедняга.    В общем,    жаль его,   конечно  –   но что ж такой непутёвый, да ещё и глупый?!     ТОГДА  ИЗВИНЯЙСЯ ПЕРЕД СОЛДАТОМ,    заявляю!      В звенящей тишине (дождик прекратился совсем даже)  он долго — долго  мнётся,   не зная как поступить.  Но вижу, что он хочет что-то для этого сделать,  но не знает что.   Ананьеву говорю, чтобы подошёл к нему и протянул руку – как же  пацанчик   на меня посмотрел, бедный;   всё ещё его побаивался,  видно.    Но как-то пересилил себя и подошёл, протянул.   Тот,   брошенный бедняга,   хлюпая соплями,   схватил его руку и начал трясти. В груди у меня – ей богу – что-то перевернулось,     кажется всё было сделано правильно, как учили.   А разве плохо нас учили?     И… захлопали студенты в свои ладошки,    так все оказались  рады-радёшеньки!   Вот он,  момент истины,   которая в том,   что не стоит обижать друг друга,   особенно не разобравшись.     И всё делать надо без спешки, продуманно и по-дружески. От ошибок, конечно, никто не застрахован.    Но надо их признавать и потом не совершать.
Напряжение спало, мы с преподавателем –   встали,  попрощались как старые, добрые друзья со всеми без исключения студентами  –    для них это тоже был неплохой урок   нормальных человеческих отношений.    Если бы удосужился написать об этом раньше, то стал бы сюда «замешивать» пролетарский интернационализм и ленинскую национальную политику…      А зачем, если жизнь – она одна у всех, и стоит её прожить по-человечески, только и всего. Так был «урегулирован международный конфликт местного значения»  на  Востоке Монгольской народной республики, причём с учётом приобретённого в этой же замечательной стране опыта общения с местным населением.  Думаю, что  это стоило и потерянного приёмника и разбитого нивелира.

Разумеется, как часто бывает у любой другой истории, и у этой тоже было продолжение. Вернее, благодаря появившемуся гораздо позднее интернету, произошёл некий момент истины, и факт причастности военных из нашей орденоносной железнодорожной бригады к краже из юрты радиоприёмника подтвердился. Конечно, неохотно, очень нехотя, буквально штрихом, мимоходом, этот факт «просочился». Это было уже немало лет назад и деталей я не припоминаю, да и на том солдатском сайте теперь почти не бываю – многое изменилось в жизни, включая цели и личные планы. Конечно, никаких фамилий никто не называл – это уже никому не нужно, да и просто стыдно. Стыдно признаться в своей юношеской дурости и безнаказанности. Это от плохого воспитания, факт. И это в 80-х годах; а что теперь с воспитанием я просто промолчу. Жаль, что так получилось, искренне жаль. Это был ещё один весомый минус в наш «пролетарский интернационализм» и просто нормальные человеческие отношения с народом братской страны Монголии.
Но из песни слов не выкинешь…

ВОСПИТАНИЕ МОНГОЛО-СОВЕТСКОЙ ДРУЖБЫ.: 2 комментария

  1. Уведомление: ноты александр рыбак
  2. Уведомление: тоха

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

Content Protected Using Blog Protector By: PcDrome.